Шаги на лестнице стали громче. Парень, отвечавший за заправку, торопился.
– Мы заберем все, что здесь. И еще немного. Пока не заполним самолет.
– Я думал, ты все продал русскому.
– Так я и сделал, – сказал Платон.
– Но ты собираешься забрать товар?
– Только часть.
– Это обман.
Платон рассмеялся:
– Ты убил для меня трех человек, но тебя огорчает, что я ворую у какого-то глупого русского, которого ты никогда не встречал?
– Я бы предпочел уверенность, что ты держишь свое слово, вот и всё.
– Почему?
– Потому что хочу, чтобы с моей дочкой ничего не случилось.
– Она сама решила сбежать с теми парнями. Через десять часов мне она уже будет не нужна. Я заканчиваю свой бизнес здесь.
– Значит, и я тебе больше не нужен, – сказал Ричер.
– Я позволю тебе жить, – сказал Платон. – Ты неплохо на меня поработал. Ты медлил, но потом все сделал.
Ричер промолчал.
– Я держу свое слово, – сказал Платон. – Только это не относится к русским.
За их спинами прозвучали последние громкие шаги по металлическим ступенькам. Потом они сменились шагами потише по бетонному полу. Они повернулись и увидели одного из парней Платона. Как и все остальные, он был ростом около пяти футов и семи дюймов, а потому горбился, но не очень сильно. Его автомат висел на груди, в руке он держал фонарик и все время озирался по сторонам. Однако в его взгляде не было любопытства. Он просто делал свою работу. Наконец он нашел шланг, натянул его и встряхнул, чтобы в нем не осталось смятых мест. Затем по-испански спросил, где цистерна. Ричер подождал, когда Платон переведет вопрос, и ткнул лучом фонарика в нужный коридор. Парень поднял тяжелый шланг и потащил его в указанном направлении. Вскоре он исчез за поворотом.
– А теперь начинай собирать драгоценности, – сказал Платон.
Ричер оставил его общаться с товарными запасами и отправился в долгий обратный путь. Пять тысяч галлонов топлива в самодельной цистерне. Ричер хотел убедиться, что все работает надежно. Ему предстояло оставаться здесь до самой смерти Платона, которая может случиться либо через несколько минут, либо через десять часов, и он предпочитал решать не более одной задачи за раз.