Деверо не ответила.
— Вообще я готов в случае необходимости пойти туда и с голыми руками. Пусть это будет медленнее и труднее, но я это сделаю.
— Садись в машину, Ричер, — мрачно произнесла Элизабет.
Никаких намеков на то, куда именно она собирается меня везти.
Мы сели в машину, и Деверо, включив задний ход, отъехала от автомобиля Батлера, а затем, объехав его, на полной скорости понеслась вперед к Келхэму. Направление она выбрала верное, подумал я. Мы проехали бо́льшую часть последней мили, когда я сказал:
— Теперь давай по траве. К опушке леса. С таким видом, будто ты только что увидела что-то.
— Что, прямо на них? — спросила она.
— Да их здесь нет. Они на севере и на западе от этого места. К тому же в полицейский автомобиль стрелять они не будут.
— Ты в этом уверен?
— Есть только один способ выяснить это.
Элизабет сбросила скорость и, повернув руль, съехала с дороги на плотно утоптанную обочину. Дорога шла через провал, и ее профиль в этом месте напоминал песочные часы. В двухстах ярдах севернее этого провала новые деревья Келхэма отступили от нас, образовав ровную дугу, а в двухстах ярдах южнее нее старый лес образовал некую симметричную конфигурацию. Деверо придерживалась северо-восточного направления под углом сорок пять градусов к дороге; машина то поднималась на ухабах, то скатывалась с них. Внезапно Элизабет сделала широкий поворот на поляне и остановила автомобиль, встав боком рядом с первыми деревьями леса. Пассажирская дверь, за которой сидел я, оказалась примерно в шести футах от ближайшего дерева.
— Пистолет, — потребовал я.
— Господи, — взмолилась она. — Да это совершенно незаконная операция, причем по самым разным статьям.
— Вспомни свои же слова: это их мир против моего. Если там есть кто-то, кто должен стрелять, они будут утверждать, что там никого не было. Чем больше выстрелов, тем сильнее их отрицания.
Она глубоко вдохнула, выдохнула и достала дробовик из чехла, расположенного между нашими креслами. Старый винчестер 12-й модели, длиной сорок дюймов, весом семь фунтов. Никелированный, хорошо смазанный и протертый, но отделка во многих местах стерлась. Дробовику, наверное, было лет пятьдесят, но ухаживали за ним самым прилежным образом. Пусть так, но я с волнением взял в руки оружие, из которого никогда раньше не стрелял. Нет ничего хуже, чем спустить курок и увидеть, что за этим ничего не последовало. Или ты промахнулся.
— Он работает? — спросил я.
— Он работает отлично, — ответила Деверо.
— Когда ты в последний раз из него стреляла?
— Две недели назад.
— В кого?
ebooksa