Пожиратели

– Может, стоит дождаться вечера? Буду надеяться, что она не уйдет никуда.

Но на случайность Ипсилон полагаться не стал.

В тени, по маленьким дорожкам и тропам, он пробирался вперед туда, куда ушла девушка, наступая на грязные салфетки, кашляя от запаха помоев. С надеждой, мужчина выискивал в толпе голубое платье, пытаясь сдержать внутренний зуд.

– Я бы подарил ей омелу, если бы она здесь росла.

Звуки пугали его. Люди шумели, заставляли уходить все глубже. Заставляли ощущать себя монстром из кошмаров.

Но если боги – это монстры, Ипсилон готов спуститься в самый ад.

В зарослях кустарника, покрытого паутиной, с торчащими острыми ветками и клочками ободранного неба он чувствовал себя более-менее спокойно, но память – эта адская машина – вновь и вновь подкидывала картинки из прошлого. От каждой мужчина содрогался, как от пощечины, ощущая жгучий след на щеке.

С надеждой вглядывался он в людской поток между кустами, выискивая голубое платье – ключ для спасения. Спасения так необходимого и заслуженного.

Высшего спасения.

– Многие народы практиковали выход в Абсолют. Подумать только, правда? Это словно вылезти из набитого червями аквариума. И не в новый – побольше, а в абсолютнейшую свободу. Совершенный. Стать рядом с богом, поделиться с ним частью… Мне кажется, дорогая, будь я на месте бога, создавая людей по своему подобию, я бы искоренил в них те недостатки, что делают меня слабее. Разве бог не стремится к совершенству? Родители хотят совершенных детей. Он здесь, он внутри. О, он так близко! Если убить нужного человека… – гаденько захихикал Ипсилон. – Приносящие жертву объединяются с ней и идут в Абсолют. Сильнейший на земле… Сильнейшие вне земли… У бога будет человеческое лицо. Невозможно представить в Абсолюте моих соседей…

Вдруг в толпе мелькнул голубой луч – это она!

– Она!

– В этом есть что-то естественное – перенестись в Абсолют через женщину. Женщины, как портал из одного мира в другой. Не могу поверить, как скоро это случится!

Девушка сидела на скамейке в окружении веселых подруг.

Ипсилон аккуратно обошел их стороной, прячась за киоском с мороженным.

Вдоволь наболтавшись и не чувствуя животного напряжения за своими спинами, девушки отправились гулять. Они мельтешили между прохожими, обмениваясь улыбками и шутками, заставляли Ипсилона выныривать в стремительный поток, сносивший его своей мнимой безмятежностью к брошенному мусору.

Глаза его блуждали по телу девушки, представляя, как тонкие ноги будут свисать со стола, как по шее будет течь кровь, и от этих представлений мурашки шли по телу.

Он запомнил в мельчайших подробностях миловидное лицо: вздернутый нос, маленькие глазки и бледно-розовые губы.

Ипсилон мог бы поклясться, что даже на расстоянии чувствовал приятный запах, исходящий от волос и кожи, и не мог дождаться ее одиночества. Для девушки оно, непременно, не несло ничего хорошего.

У него болел живот от голода, и затекали ноги от долгого полусогнутого положения возле какого-нибудь мусорного бака, а ожидание грызло его шакалами, невидимыми шакалами с острыми, чуть сточенными клыками.