«Начальник авиационных сил Чукотки» Федор Куканов в первую волну награждений отмечен не был. Возможно, посчитали, что он недостаточно активно участвовал «в расстановке лучших летных сил» и в целом плохо руководил первыми героями Советского Союза, номинальным шефом которых являлся. Да и вообще, разве у Героев может быть начальник? Что он два раза пытался вылететь в ледовый лагерь на аварийном самолете, в зачет не пошло. Зачем вспоминать про неудачи в минуты торжества?
И заканчивая с «первой волной» награждений: летчик Михаил Бабушкин, вывезший двух челюскинцев, был проведен не по разряду спасателей, а по списку спасенных, и вместо звания Героя Советского Союза он получил орден Красной Звезды вместе с остальными челюскинцами. Его механик Георгий Валавин был удостоен ордена того же достоинства, тоже как спасенный челюскинец.
Окончательно спасательная операция завершилась в середине мая. Значительная часть челюскинцев за месяц была доставлена в бухту Провидения, куда 7 мая за ними пришел пароход «Смоленск». Но множество людей еще оставались в бухте Лаврентия, где была организована лечебная база и куда собирали всех больных и ослабевших. Людей, имеющих проблемы со здоровьем, оказалось немало – недостаток питания, тяжелый переход через тундру, общая скученность и антисанитария этому способствовали. Стало очевидно, что дальнейшая переброска больных займет много времени и проще их погрузить на пароход непосредственно в бухте Лаврентия. Участие летчиков в операции закончилось в бухте Провидения, где они поднялись на борт «Смоленска». 14 мая пароход подошел к бухте Лаврентия. Между берегом и открытой водой еще лежало несколько километров льда, больных на корабль доставляли с помощью 40 собачьих упряжек, и эта погрузка поставила финальную точку в эвакуации.
7 июня пароход с челюскинцами и летчиками пришел во Владивосток, откуда на специальном поезде 9 июня они отправились в Москву. По мере того как реальная спасательная эвакуация уходила в прошлое, вал торжеств нарастал. Пиар-кампания еще долгое время крутилась на полных оборотах, апофеоз наступил в Москве, куда поезд прибыл вечером 19 июня, после чего праздник продолжался несколько дней. Мистерия празднования включала торжественную встречу поезда на Белорусском вокзале, демонстрацию москвичей на Красной площади, воздушный парад, прием в Кремле, банкет со Сталиным и другими руководителями страны, и все это вне даты каких-либо официальных праздников, просто триумф по поводу.
Российское телеграфное агентство передавало из Москвы:
Вообще-то для таких утверждений тоже нужна особого рода смелость – назвать блестящей экспедицию, в ходе которой не было выполнено ни одной заявленной задачи, потоплено новое судно, а участников пришлось спасать с невероятным напряжением сил. Но спасательная операция, в отличие от морского похода, все же действительно была успешной, поэтому вернемся к тем, кто спасал и кто в «первую волну» награждений не был удостоен наград.
15 июня 1934 г., когда поезд с челюскинцами был на полпути между Владивостоком и Москвой, вышло еще одно постановление ЦИК Союза ССР, которое называлось
Постановление состоит из трех частей.
Часть первая.
Как водится, список награжденных приведен не в алфавитном порядке – значит, он или отражает какой-то неизвестный уровень заслуг, или призван спрятать что-либо. Интересно, что первыми идут начальник экспедиции на «Красине» и капитан ледокола, которые к спасательной операции имеют весьма косвенное отношение. В апреле и мае «Красин» совершал переход из Ленинграда через Панамский канал на Дальний Восток и прибыл в бухту Провидения, когда спасательные работы были уже завершены. Пароход «Смоленск», капитан которого идет четвертым, напротив, все время служил базой эвакуации, он доставил всю команду Каманина вместе с самолетами и необходимые материалы на Олюторский мыс, после этого находился между Олюторской бухтой и бухтой Провидения, по окончании эвакуации принял на борт спасенных челюскинцев и отвез их во Владивосток.
Непосредственный участник спасательной операции в этой части постановления один – Федор Куканов. Он провел всю зиму на арктическом побережье, непосредственно вылетал в ноябре к еще не утопленному «Челюскину», но потерпел крушение при взлете. Уже после затопления парохода он дважды, 20 и 24 февраля, пытался вылететь в ледовый лагерь на относительно исправном самолете, но оба раза неудачно – его самолет лететь отказывался и при второй попытке окончательно развалился. Куканов активно участвовал в организации работ, он нашел потерпевшего крушение Ляпидевского, вместе с ним ездил Уэлен за запчастями… Куканов расположен в середине списка. Интересно и другое: в этом документе он превратился в скромного «командира самолета Н-4», хотя ранее в сообщениях Правительственной комиссии его иногда величали «командиром Чукотской авиагруппы» и «начальником авиационных сил Чукотки» и раздавали ему бесчисленные поручения в духе «при первой возможности вылететь в ледовый лагерь», «отправиться на поиски пропавшей группы Каманина» и т. п. Но в ходе спасательной операции было еще не ясно, кому суждено стать героем, а теперь уже пантеон был определен, поэтому задним числом произошло «понижение». И лишь Ляпидевский позже отметил его вклад фразой, отлитой в стихах Феликсом Чуевым:
Последние из награжденных спасателей
Вторая часть постановления ЦИК указывала: