Голос Древних

— Что ж, мистер читер, — пробормотал Свийс. — Наш черёд.

Глава VII: Призраки прошлого

Змей целеустремлённо вполз на арену, и разум Одиссея заработал с удвоенной силой. Один на один с расчётливым стратегом, который его уже побеждал — но тогда Свийс был в своей стихии, а Фокс в чужой, теперь наоборот. Добрый человек в пушистом свитере оставался наследником мстителя, который пылающим метеором пронёсся по сотне сражений и сгорел в их огне. Он знал, как ведутся битвы и поединки, как они выигрываются и проигрываются, изучил нутросплетения инстинктов и механизмы боя не в теории, а на своей израненной шкуре.

Одиссей понимал, что врага легко победить, если сломать морально; но в этом испытании враг победит его, если сделает более верный выбор. Эта арена, с её свободным доступом к самым разным бойцам, была воплощением древней и славной традиции камня, ножниц и бумаги. Ведь почти на каждую угрозу в огромной и бесконечно-разнообразной галактике можно найти эффективную контрмеру. Поэтому ключевое было понять, кого выберет Свийс — и подобрать правильный ответ.

Ставки просты и высоки: преодолей эту ступень, и до абсолютной победы рукой подать. Поэтому в те секунды, что змей взбирался на арену, разум Фокса построил ветвящуюся картину его выбора.

Решительность действий Свийса выдала, что он уже выбрал, в какой ипостаси будет сражаться. Даже не заглянув в базу героев и бойцов. Значит, число вариантов сильно сужается. Первый — это кто-то из названных Лумом: Свийс услышал знакомое имя и выбрал его. Второй: кто-то из любимых героев профессора, тут мог быть кто угодно, включая героя из детстива, которым маленький крулианец мечтал побывать. И третий: на старика явно произвёл впечатление c’харн. Стратег мог повторить выбор Лума, считая это неожиданным ходом. Хотя Фокс заметил взгляд крулианца в конце первого боя, видел шок в его глазах… Нет, археолог обогнёт с’харна стороной.

Вслух были названы трое: Ифирида, Геран и Да’Вир.

Вряд ли змей выбрал Герана: тот был размером с маленькую луну. Бронированная разумная крепость, сильнейший из геранцев в истории. Впрочем, на этой планете постоянно происходят чудеса, и Разрушитель может даже влезть в арену. Например, с началом боя пространство под куполом масштабируется до астрономических единиц — и летайте себе, устройте огневую крейсерную дуэль. Фокс вполне мог поверить в подобное после того, как Древние повернули ход времени назад и вернули всех с памятью пережитого.

Но вдруг система сделает по-другому? Например, Геран уменьшится до размеров арены, что тогда будет с его мощью, вдруг она тоже уменьшится? Да, это не самый логичный вариант, но вопрос не в том, насколько логично поступит система — а в том, что нельзя заранее узнать, как именно она сделает. Для стратега, привыкшего к расчёту, здесь слишком много неизвестных, чтобы рисковать. Нет, точно не Геран.

Кто такая Ифирида Завершающая, детектив понятия не имел: галактика слишком огромна, чтобы знать всех великих. Если Свийс выбрал эту героиню, готового ответа против неё у Фокса не было.

Оставался Да’Вир, чрезвычайно могучий кинетик. Они только что видели неодолимую мощь с’харна — но тот пугал и отвращал, а ру’ун были вполне симпатичны и даже популярны. Сторонники порядка, как раз в психологическом профиле профессора. Что ж, если змей выбрал ру’уна, у Фокса есть прекрасный ответ для борьбы с кинетиком: рой эхосов, вибрационно-энергетических существ. Они хорошо преодолевают защитные поля, проходят сквозь физическую броню, а сами настолько мелкие и маломатериальные существа, что кинетике почти не за что ухватиться.

Все эти мысли промелькнули у Одиссея за несколько секунд, но его цепкий взгляд отметил затаённую улыбку археолога. Похоже, старик выбрал того, чьё наследие исследовал. Представьте, что вы ведёте раскопки удивительной культуры на планете Индиана, и находите артефакты великого героя по имени Джонс. За годы работы вы досконально изучите все подвиги Джонса: поход к крестовому кластеру, как он преодолел гравитацию рока, как набрал ковчеги поверженных врагов. В силу своей привязанности, вы будете очень хорошо его знать и понимать, когда его стоит выбрать.

Ну хорошо, если профессор хочет драться кем-то из своей практики, кто это может быть? Да кто угодно. Будь у Одиссея нейр с услужливым ИИ и базами данных, он бы нашёл ответ за секунды, даже без подключения к Великой сети: просто посмотрев академическую карьеру Свийса. Но нейра не было.

— Чего копаешься? — удивился змей, вытянув шею. — Уже струсил? Разумная реакция.

— У меня пассажир, — напомнил детектив, аккуратно вытащив из-за пазухи спящую хистеройку.

— А? Что? — спросила она в полусне. — Нет, я не буду чищенных муршмул, давай попозже…

Фокс протянул малышку Ане, и та молча приняла, впуская внутрь своей защиты. Руки детектива и девушки коснулись, глаза встретились, и она одними губами сказала короткое имя.

Одиссей тяжело вздохнул.

— Я и забыл, что ты добрый парень, — нервно фыркнул змей. — Спас Лума в отборочном, приютил эту дурочку. Жаль, что придётся с тобой так расправиться. Снова.

Детектив взошёл на арену, выпрямился напротив Свийса и увидел, что старик боится. Он хорохорился и пытался оказать давление, но получалось примерно на 0,1 бар. Учёный и преподаватель, он мастерски овладел умением отрываться на беззащитных студентах и ассистентах. А попытка проявить несуществующее превосходство над тем, кто старше и умнее, получилась довольно жалкой.