— Это была самозащита!
— Иди потом доказывай… Все равно убийство, хоть самозащита, хоть нет. Зачем тебе такие записи в личном деле?
— Я убил человека, ба! — Перси разрыдался.
— Если не заметил, тут три тела, Перси.
Послышался какой-то шорох, и ладонь ощутила холодную тяжесть металла.
— Смотри, как ладно выходит, — голос Персиной бабки прозвучал с радостным энтузиазмом. — Допустим, сперва агент Фосберг зарубил Сесилию. Что вовсе меня не удивляет — там было за что. Но Корделия накинулась на него и завязалась потасовка, в ходе которой она избила его тростью.
— Пожилая женщина — специального агента?
— Была в аффекте. Очень расстроилась из-за смерти подруги. Корделия отобрала топор и перерезала ему вены. Агент Фосберг, бедняга, истек кровью, но сперва выстрелил в Корделию. А ты получаешься ни при чем, Персичек! Я подтвержу, что ты весь вечер был со мной. Мы смотрели комедию. Сейчас придем домой, выберем фильм и посмотрим, чтобы все было правдоподобно даже в деталях.
— Какая комедия, ба! — истерично взвизгнул Перси. — Три трупа!
— Главное, что тебя среди них нет, — твердо сказала она. — А ведь я говорила! Рядом с Рокси шла смерть. Червовый валет — это, выходит, агент. Молоденький такой… Даже жалко.
— А Рокси? — спросил Перси.
— А что Рокси? Ее здесь не было, как и тебя. Пойдем… Просила ведь — не лезь в это дело!
— Я и не лез! Я стоял на стреме. Агент Фосберг сказал, что скоро приедут спецслужбы. Я должен был подать знак. А потом выстрел, и Корделия с топором, и пистолет, и я как будто на инстинктах нажал на курок…
— Ты молодец, Перси. Ты все сделал правильно. Но мы этого никому не расскажем, договорились?
Голоса постепенно стихли, на улице завелась машина. Лютер открыл глаза и встретил застывший взгляд Сесилии. Рядом с ней, опрокинувшись на спину, теперь лежала и Корделия. То две бабки, то ни одной — что ж ему так не везет... Лютер поднялся, и сломанное ребро встало на место. Длинные порезы на руках затянулись, не оставив и шрамов, голова не болела — в вампирской форме полно преимуществ. Лютер подошел к Корделии и, присев рядом, положил пальцы на шею, залитую кровью, прислушиваясь к пульсу, который еще слабо трепетал в ее теле.
Темные глаза приоткрылись, и Корделия через силу прошептала:
— Она хорошая девочка…
Ее сердце замерло, и Лютер задумчиво слизнул кровь с пальцев.
— Сесилия! — послышался взволнованный голос шефа. — Дорогая!
Лютер выпрямился и пошел к нему. Голод был невыносимым.