Он почти воочию увидел сдвинутый сервант, разметанные по полу осколки тарелок и чашек, зияющий чернотой провал, ведущий в пустой подвал… Шагнул вперед и выдохнул — шкаф был на месте, а значит, цветочница тоже. Дождаться восхода солнца и выпустить ее лишь тогда?
— Рокси? — позвал он снова и услышал едва различимый всхлип.
Лютер сдвинул задребезжавший сервант, откинул дверь и отпрыгнул в сторону, ожидая нападения. Можно разлететься вороньей стаей — его любимый трюк, отрепетированный годами практики — и пусть ловит.
Из темноты вновь всхлипнули.
— У тебя там лампочка села? — предположил Лютер.
Или это ловушка? Вообще-то в темноте он видит не хуже, чем днем.
— Уходи! — выкрикнула она. — И шкаф свой поставь как было! Оставь меня здесь!
Точно ловушка. В замкнутом пространстве куда меньше шансов уйти. Но Лютер, помявшись по грязному полу, подошел к лестнице и принялся спускаться вниз.
Она лежала на лавке, уткнувшись лицом в одеяло, и ее плечи едва заметно подрагивали. Осколки банки из-под малинового варенья захрустели под его ногами.
— Рокси, — неуверенно произнес Лютер. — Ты обиделась? Прости…
— Обиделась, — подтвердила она гнусаво. — Но потом у меня было время подумать. Ты использовал меня как подстраховку. Я нужна Сесилии. Но, Лютер, я ведь чудовище!
— Рокси, не говори так, — возразил он, присаживаясь рядом и гладя ее волосы. Такие шелковистые, мягкие… На стене напротив расплывалось уродливое пятно варенья — его цветочница была в гневе.
— Ты спрашивал, что случилось в тот день, когда бабушка… То есть вампирша упала.
Рокси развернулась к нему и села на лавке, вытерла опухший нос кончиком одеяла.
— Так вот я не помню! — воскликнула она. — Я пыталась восстановить события: когда именно позвонила Корделия, где я была в тот момент, на чем ехала в Танорок — ничего! Но я помню кровь, расплывающуюся по ковру, а ведь если бы я приехала через пару часов, то кровь бы давно засохла!
— Ну… Есть вероятность, что ты и правда теряешь контроль над собой в полнолуние, — уклончиво ответил Лютер. — Вроде оборотня, только охотящегося исключительно на альтернативных.
Рокси взвыла и закрыла лицо руками. Лютер не выдержал и отвел ее руки, поцеловал соленые щеки, губы, опухшие от слез глаза. Клыки медленно втянулись, и вокруг сразу стало темнее. Мир словно сжался, сконцентрировался на девушке, сидящей рядом, а сердце толкнулось в груди и забилось.
— А Луиза? — прошептала Рокси, и ее золотые глаза, мерцающие в темноте, расширились от ужаса.
— Это не ты, — сказал Лютер, надеясь, что его голос звучит достаточно твердо. — Сесилия призналась. Это она убила Луизу Паркер.
— Точно? — недоверчиво переспросила Рокси.