– Уже поздно. – Дмитрий посмотрел на свои раны. – У меня теперь здесь личный интерес.
Он не бравировал и не кривил душой, когда говорил про личный интерес. Не сможет он после случившегося забыть обо всем и уехать, не разобравшись. Самому бы себе не простил такого бегства.
– Пускай фон Рихтер уезжает, если боится.
– Фон Рихтер, говоришь? – Кайсы глянул на него искоса, острием ножа принялся чистить ногти. – А профессор тоже никуда уезжать не собирается. Не нравится он мне, – добавил после небольшой паузы. – Нечисто что-то с ним.
– Что именно нечисто? – спросил Дмитрий.
– Не пойму пока. Считай, что это чуйка охотничья. Кстати, ты его ружье видел? Хорошее ружье, толковое, даром что выглядит как побрякушка. Темнит что-то профессор. Я его у реки возле лагеря видел, за день до того, как вы там объявились. Что ему одному так далеко от города делать?
– Не знаю. – Дмитрий и в самом деле не знал.
– И той ночью я ведь от костра отошел, потому что увидел, что его нет. Подумал, вот сейчас дурака зверь загрызет, а мне отвечай.
– А зверь едва не загрыз другого дурака, – сказал Дмитрий с невеселой усмешкой.
– Не уедешь из Чернокаменска? – спросил Кайсы, уже понимая, каким будет ответ.
– Не уеду.
– Значит, и в самом деле дурак. Когда беда случится, некого тебе винить будет.
– Ничего не случится. – Дмитрию вдруг стало жарко от накатившей злости. Кто он вообще такой, этот дикий мужик, чтобы учить его жизни?! А с волком – или что это был за зверь! – он сам разберется. Теперь это его личное дело!
Кайсы молча забрал миску и вышел, оставляя Дмитрия наедине с собственной неловкостью и растерянностью.
А вечером пришла Софья. Дмитрий почуял ее еще на улице. То есть не почуял, конечно, а услышал, узнал по походке, а потом и по голосу.
– Как он, Никитична? – спросила она шепотом.
– Слава богу, очнулся. Про тебя спрашивал.
И ничего он не спрашивал! Дмитрий, несмотря на жару, до подбородка натянул одеяло и тут же подумал, что выглядит полным дураком. Что уже прятаться, если она и так его беспомощность видела?
– Рудазов, ну ни на минутку вас одного оставить нельзя! – В комнату Софья вошла бодрым шагом, остановилась у кровати, уперлась кулаками в бока. – Вечно вы в какую-нибудь историю попадете!
Она улыбалась неестественно бодрой улыбкой, но взгляд ее был одновременно растерянный и настороженный, словно она не чаяла его больше увидеть.