— Теперь не стыдно будет принять в доме княгиню, — воодушевленно продолжила женщина. — Знаешь, единственное, что меня удручает, что я не могу сменить одежду. Это платье…
— Вам невероятно идет, — перебил я призрачную даму. — И прическа в отличном состоянии. А когда вы перестаете нервничать, то становитесь особенно прекрасной.
— Льстец, — довольно проворчала женщина и вдруг спохватилась, — А ваша бабушка знает про Фому? В курсе, кто он такой?
— Полагаю, что она знает, — вынужден был сообщить я. — От Софьи Яковлевны сложно что-то скрыть.
От этих слов Виноградова поежилась и бросила на меня тревожный взгляд.
— Не беспокойтесь. Княгиня лояльно отнеслась к Фоме при встрече и одобрила его вступление в семью. Также она не возражала против покупки дома на двоих.
— И не предложила другого варианта? — хитро уточнила призрачная дама.
— Предложила, — не стал лгать я. — Но когда узнала, что вы стали моим бухгалтером, то сменила гнев на милость.
— Она умная женщина. И понимает, что я не смогу вам навредить, будучи частью семьи. К тому же, уверена, что Чехова может принять крайние меры, если я попытаюсь вас обидеть.
Виноградова тяжело вздохнула, покачала головой и пригладила мне волосы.
— Будто я могла бы сделать что-то подлое со своим собственным некромантом.
— А я ваш? — улыбнулся я.
— Павел, мы ведь с тобой не чужие друг другу. Поверь, для меня общее имущество — практически повод для создания родственных отношений.
В гостиной оказались распахнуты окна. Стекла сияли чистотой. Небольшой столик был накрыт белоснежной скатертью с изысканной вышивкой по краю.
— Испачкаешь — я тебя поругаю, — предупредила меня Любовь Федоровна.
— Может сверху газетку постелить? — в шутку спросил я.
— Хамишь, — беззлобно заметила Виноградова и крутанулась посреди комнаты. — Как же мне нравится в этом доме. Знаешь, если бы я погибла в другом месте, то точно уже ушла за предел. Никогда бы не согласилась остаться где-то под мостом или на мостовой. Так что мне, можно сказать, повезло.
Подхватив горшок с цветами, Любовь Федоровна перенесла его на другой подоконник. Потом уткнулась носом в лепестки и простонала:
— Как же жаль, что я не ощущаю их аромат. Иногда мне ужасно этого не хватает. Но даже в смерти есть своя прелесть. Начинаешь ценить другие чувства, которые тебе доступны.
На кухне меня ждал ужин. В пузатом глиняном горшке, прикрытым салфеткой, нашлась похлебка с грибами и луком. В плетеной корзинке из соломы лежало несколько ломтей хлеба с семечками. Рядом расположилась вазочка со сливочным маслом зеленого цвета от нарубленного укропа. Небольшой чайник был укутан в полотенце и пахло от него невероятно приятно.