И жену, Ларису, тоже просто перед фактом поставили. Ни родственники, никто не знал.
Я сам не готов был вообще. Хоть бы предупредили как-то.
В монастыре не венчают — мы пошли в Покровский храм, там повенчались. Оттуда возвращаемся — а там бытовочка такая, вагончик: столы накрыты, сидит батюшка Ипполит, отец Иоанникий, матушка Антонина с хлебом-солью встречает. Поляна такая…
Свадьбу организовал нам настоящую. Вот и такая картина: одни монахи и мы сидим на свадьбе. Вот.
Ну конечно, родственников всех потом в курс поставили. Потом еще в Осетии свадьбу сыграли и тут еще… В общем, три свадьбы получилось. Три раза отмечали.
Конечно, не сразу с женой так складно получилось, период борьбы был. То так, то эдак. Ну, слава Богу, по батюшкиным молитвам все встало на свои места, как должно быть. Теперь семья, дети.
Поначалу, когда я приехал, то не думал всерьез, что на молебнах о недужных все по-настоящему. Я ж к Церкви относился как: каждый крутится как может, вот у них так получается, и пусть. Каждый, как может, на хлеб зарабатывает. Ну а бесноватые — артисты подставные. Кричат, на публику работают.
Дай, думаю, их рассекречу. Возьму на молебен перо (на жаргоне нож так называется), подоткну — и посмотрю на реакцию.
Со мной тут в келье парень жил, к нему приехала мама с соседкой со своей. Ну встретили, поселили. И на утро на молебен они пошли. Я с ними, взял перо. И смотрю, эта соседка как начала там кричать, я просто ошарашен был. Значит, не подстава какая-то. Действительно, ну… Растерялся прям. Ну думаю, она-то не подставная, она только приехала. И вот тут я даже немножко призадумался, что не так-то просто все. Начал присматриваться, задумываться.
Уже сколько времени с батюшкой жил рядом, и вот он как-то начал мне говорить:
«Тебе надо будет пять лет посидеть. Пять лет». Ну я думаю, шутит батюшка. Я говорю:
«Ну если надо, посидим, ну какой разговор, батюшка? Что нам, привыкать что ли?» И он:
«Лет пять надо будет посидеть». И так получилось, что посадили меня действительно. Ни за что посадили. По подставе, чисто за клевету.
Все об этом знали. И монастырь знал. И монастырь не забывал. Батюшка постоянно старался как-то помочь, что-то как-то передать.
И вот привозят мне посылку: 50 килограмм чая и еще там что-то дорогостоящее. И меня вызывает начальство: «О! Общак что ли привезли воровской?» А привез схимонах Иоанникий… Передачку мне привез из монастыря.
Супруга молодая, ей 18 лет всего, в положении. А тут был такой этот Костя Ростовский, карманник, четыре судимости, весь как на шарнирах, такой блатной. И начал меня крутить: вот, общак тебе привезли, кто да что. Потом, конечно, выяснили, что с монастыря передали.
Конечно, передачку эту не пропустили всю. Отдали килограмм чая, десять пачек сигарет и все. Но монастырь меня не забывал. Разговора нет. Постоянно поддерживал, помогал.
А так, когда посадили, я все вспоминал: пять лет надо посидеть. И боялся не застать батюшку в живых. Потому что при жизни он мне говорил: «74 года проживу, и все». И посчитал, что не дождусь я его. Ну, у меня срок кончается после смерти его. А он мне через родственников передал: «Еще увидимся, не переживай». И фотографию свою прислал.
И действительно, мне пять с половиной лет давали. Батюшка писал ходатайство Путину, чтобы меня отдали на поруки монастырю. Ну чтобы помилование дали. Сам я ничего не писал, это он писал. И действительно, Путин мне подписал, меня освободили раньше срока, несмотря на нарушения, которые были.
И освободили, самое интересное, в день рождения батюшки Ипполита. Освободили по закону подлости в шесть часов вечера. Всех до 12 дня освобождают, а меня продержали «в стаканчике» до шести вечера. И вечером освободили уже с Курска. Оттуда уже уехать не получалось в то время, автобус не шел на Рыльск. Пришлось переночевать в Курске.