– Как ее убили? – спросила Галка.
– Не нужно тебе этого знать, – заявил он своим прежним, отвратительно самоуверенным тоном.
Конечно, Галке не нужно знать, как умерла Матрена! Это ведь не ей оставаться на острове. Не ей и не детям.
– Я пойду. – От стены веяло холодом, а печка в детской еще хранила остатки тепла. Если прижать к ней ладони…
– Иди. – Сказал и первым шагнул к двери. – А печь я все равно протоплю. С теплом всяко лучше, чем с морозом. Правда, дети?
Ему никто не ответил. Эти дети давно научились сторониться чужаков…
Ночь казалась бесконечной. Ребята давно забылись тревожным сном, а Галке не спалось. Мысли в голову лезли всякие, одна страшнее другой. И даже слова Алексея о том, что они с Демьяном Петровичем будут дежурить всю ночь, не могли вернуть утраченный покой. Поэтому наступившему наконец утру она была даже рада.
Когда Галка спустилась на первый этаж, там уже никто не спал. В кухню ее Демьян Петрович не пустил, велел ждать на коридоре. За сухим пайком для завтрака сходил сам. Еды вынес много, целую коробку, Галка успела заметить внутри даже несколько банок с тушенкой. А еще она успела поймать полный раздражения взгляд Аделаиды. Подумалось, что после такого щедрого подношения дети рискуют остаться не только без обеда, но и без ужина, поэтому нужно экономить. Кое-что съесть, а остальное припрятать. Хотя бы даже и в старой кладовке.
Демьян Петрович словно прочел ее мысли, сказал устало:
– Иди, Галина, накорми детей! Я потом поднимусь, проверю, все ли они съели.
Это была фраза из какой-то иной, куда более счастливой жизни. В той жизни взрослые следили за тем, чтобы дети хорошо питались и наедались вдоволь. Галке вдруг остро захотелось вернуться в ту жизнь, но вместо этого девушка кивнула и приняла из рук милиционера коробку с едой.
– И Лешу там покорми! – послышалось ей вслед. – Мефодий вам сейчас чайник с кипятком принесет.
Алексей уже ждал ее в детской спальне. Легок на помине!
– Доброе утро! – поздоровался как ни в чем не бывало. – Как спалось?
– Никак. Ребята, идемте мыть руки и кушать!
На коробку с едой дети смотрели, как на какое-то чудо, обступили со всех сторон, но взять без спросу ничего не решались. Галка нарезала хлеб, приняла у Алексея вскрытую консервную банку, тонким слоем намазала на ломти жирную с тонкими прожилками мяса тушенку. Ни себе, ни Алексею бутербродов она не сделала. Обойдутся, чай не маленькие! Он ничего не сказал, сунул в рот пустой кусок хлеба, принялся сосредоточенно жевать. Хоть бы убрался в свою комнату! Ей ведь еще нужно как-то спрятать две оставшиеся банки тушенки.
Дверь открылась без стука. На пороге стоял Мефодий. В одной руке он держал дымящийся чайник, а во второй две чашки. Его появление все испортило. Дети перестали жевать, замерли с недоеденными бутербродами, а Галка едва успела накинуть платок на ящик с сухим пайком.
– Кушаете? – спросил Мефодий ласково. – Приятного аппетита! А я вам вот тут кипяточку принес.
– Очень вкусная у вас тушенка! – сказал Алексей, забирая чайник. – Только мало! Мне, знаешь ли, этой вашей банки на один зуб. Может, еще принесешь?
– Больше нету! – От любезности Мефодия не осталось и следа. – Постыдились бы, товарищ, детей малолетних объедать! – добавил он с укором и вышел.