— Не всегда, — он ответил уклончиво и, взяв мою кисть, неожиданно перевернул мою руку ладонью вверх. — Говорят, по рукам читать проще.
Его палец прошелся по одной из линий, рассекавших ладонь. Едва уловимое касание, граница флирта и беседы. Оно вызвало у меня смущение. Словно мне было шестнадцать, и я впервые оказалась на свидании. Но руку убирать отчего-то не захотелось.
Зак тоже не торопился отпускать мою. Начни он сыпать комплиментами или говорить о пустяках, я бы отняла ладонь, но он сидел и молчал. Его пальцы просто касались моей кожи, даря спокойствие. И я тоже не говорила ни слова. Как будто враз звуки стали лишними, пошлыми и ненужными.
Только когда подошла хозяйка и водрузила перед нами тарелки, Зак отпустил мою руку. Зато потом я убедилась, что путь к сердцу мужчины может оборваться на желудке. Или на худой конец голод в состоянии временно потеснить все остальные намерения мужчины. Впрочем, и я отдала должное курочке, чей вкус и вправду был выше всяких похвал.
За едой потекла непринуждённая беседа о такой ерунде, как погода, природа и литература. Я забыла, что нужно изображать простушку, а мой собеседник, кажется, этого и не заметил. Оказалось, у нас с Заком много общего: мы оба любили сонеты Шанриза де Близнира и ненавидели белые накрахмаленные воротнички, что врезаются в кожу.
Зак шутил, я улыбалась, и впервые поймала себя на мысли, что мне спокойно, уютно. Здесь, где все по-домашнему просто с тем, кто видит во мне просто меня, а не приданое или постельную игрушку.
Помимо воли вспомнились слова ловца: «Я хочу тебя. Хочу трахнуть здесь и сейчас». От обиды сжала зубы.
— Ты устала? — казалось, Зак понимал меня без слов. — Я тебя утомил?
А мне стало совестно. Друг был не виноват, что я вспомнила об одной сволочи.
— Нет, просто я хотела прогуляться, — сказала, и поняла, что это звучит как желание отделаться, и добавила: — А ты не хочешь пройтись?
— С радостью.
Зак жестом подозвал к себе хозяйку, что как раз возвращалась с заказом от другого столика, и попросил расчёт. Заминка вышла только тогда, когда я захотела заплатить сама за себя. Мой спутник мне не позволил.
Наконец, мы оказались на улице. Осенний ветер танцевал вальс с опавшими листьями клена, солнце, еще не закатное, намекало, что уже не лето, и его рабочий день уже скоро завершится.
— Здесь есть сквер, — закинул удочку Зак, — и там — две достопримечательности.
— И какие же?
— Первая — это жутко наглые белки. Эти рыжие бестии буквально требуют таможенную пошлину в виде семечек и орехов у всех прохожих.
— А вторая? — мне стало интересно.
— Саксофонист. Он играет тут по вечерам в хорошую погоду. Хотя и фальшивит изрядно, но тем, кто танцует под его музыку, это не особо важно.
— А много таких, танцующих?
— Половина старших классов школы. Надо же парням водить своих девушек куда-то на свидания? — Зак хитро улыбнулся.