Внутри оказалось чисто, опрятно и на удивление уютно. Не кабак с голой столешницей, а вполне приличный стол, накрытый небеленой льняной скатертью. Опять же стулья, а не скамьи. Едва мы сели, рядом с нами оказалась женщина. Завязки ее передника обхватывали внушительную талию, пухлые руки держали свёрнутые салфетки. Глядя на подошедшую, сразу становилось понятно: не служанка, хозяйка.
— Чего желаете? Сегодня у нас запечённая курочка с картошкой, есть рыбный суп, кексы вот-вот подоспеют. Из напитков у нас есть чай, взвары, лимонад, кофий… — она говорила и разворачивала салфетки на скатерти перед нами. Причем слова ее звучали так многообещающе, что мой желудок слушал их как симфонию.
— Курочку, если можно, — вспомнив страшилище на шильде, мне подумалось: не иначе это их коронное блюдо? Надеюсь, что только оно не слишком дорогое. Хотя вчера и заработала изрядно, но сейчас, когда я поняла истинную цену денег, тратить их на ерунду не хотелось.
— Нужно, — мягко улыбнулась хозяйка. — А попить?
— А есть компот из облепихи? — сказала, и только тут поняла, что у меня, благодаря Фло, появился новый любимый напиток.
— Есть такой, — согласно кивнула женщина, и, обращаясь к куратору, спросила: — А вы, господин Закриан, чего изволите?
— Мне суп и кофе, пожалуйста.
Понятливо кивнув, хозяйка удалилась, а я, снедаемая невесть откуда взявшимся любопытством, вопросила:
— Часто тут бываешь?
Зак смутился, словно я уличила его в недозволительной слабости:
— Бывает. Просто здесь вкусно готовят. А дома… Слуг не много, оттого Гретхен совмещает обязанности экономки и повара. И хотя ее рагу необычайно сытное, да и порции большие, но иногда хочется не только полной тарелки, но и дожаренного, досоленного и поперченого.
Зак грустно усмехнулся, а я поняла, кожей почувствовала, что вот это признание далось ему с трудом. Я оценила его честность: трудно признаться самому себе, но вдвое тяжелее сказать это вслух так, чтобы не напроситься на жалость.
Он замолчал и посмотрел на меня, а потом неожиданно выдал:
— Шенни, тебе никто не говорил, что ты удивительная девушка?
— Говорил. Буквально вчера. Твой брат.
Зак удивленно вскинул брови, и я пояснила:
— Заявил во всеуслышание, что я просто-таки уникальная, не такая, как все. А точнее — чокнутая.
Друг детства лишь усмехнулся.
— Да, братец это может. Но я не о том. Могу поспорить на свое месячное жалование, что большинство девушек на твоем месте, узнав о том, что я далеко не богат, испытали бы разочарование, но ты… Знаешь, что я увидел в твоих глазах сейчас? Сочувствие. Не жалость, не отрезвление, не сожаление о порушенных планах. И эта твоя реакция, она невероятно подкупает.
— Ты так хорошо читаешь по лицам? — мне даже стало чуть обидно: неужели я для Зака, как открытая книга?