Эта карта отправила сыщиков к следующему месту — лугу у реки, на котором они нашли остальную одежду девочки и вторую карту, исчерченную непонятными рисунками. Тщательное обследование местности показало, что какой-то предмет, возможно тело, вытащили из машины и бросили в реку. Однако в последующие дни родителям еще несколько раз звонили и объясняли, что, если они хотят увидеть дочь, нужно заплатить выкуп.
История с картами заинтриговала меня, и я заглянула к Дугласу спросить, помнит ли он что-нибудь об этом деле.
— Ну да, помню такое, — сказал он. — Выкуп в 80 000 долларов показался мне уж очень небольшим. Сперва я решил, что этот преступник отнюдь не блещет умом, но его записки с инструкциями об уплате выкупа оказались довольно изобретательными.
— В каком смысле? — спросила я.
— Во-первых, он писал их по трафарету, а содержание было вроде «отправляйтесь в телефонную будку по такому-то адресу и найдете следующее послание, примотанное скотчем под телефонным аппаратом». А во-вторых, гонял сыщиков туда-сюда понапрасну, стараясь отвлечь от того, что совершил убийство. Но в итоге засыпался, потому что стал повторяться. Мы поставили все местные телефонные будки под наблюдение и сфотографировали, как он прикрепляет записку под телефонный аппарат.
— Понятно. Значит, он облегчил полицейским их работу, типа хлебные крошки на дорогу бросал, как в сказке «Гензель и Гретель», — сказала я. — Дай угадаю: он не намеревался ее убивать. Это было изнасилование, а потом все пошло не так. Что-то его взбесило. Потом он покумекал и инсценировал шантаж, чтобы прикрыть им убийство. Попытался было бросить свою затею, но, будучи социопатом, увлекся ее рискованностью и уже просто не мог соскочить. Я права?
— В точку, — кивнул Дуглас. — А почему ты заинтересовалась этой историей?
— Просматривала старые дела вроде этого, чтобы понять, помогла бы в них психолингвистика. Решила, что для новичков отдела это будет полезный ресурс. Хотя, наверное, этот пример не слишком показателен.
— Не скажи. Просто преступнику не стоило бы доводить это до поимки в телефонной будке. Он заигрался. Точно так же было и с Берковицем, и с Зодиаком. Они приходят в восторг, прямо-таки кайфуют, когда таким образом коммуницируют с полицией. Банди, Уильямс — кого ни назови. Они просто купаются в риске. Рисковые персонажи.
— Постой-ка, — перебила я. — Тогда вот что мы имеем в сухом остатке. Типы, которым хочется с нами пообщаться и которые достают полицию, прессу и всех остальных, по сути, жаждут внимания. И если им хочется острых ощущений, мы им это обеспечим. Потешим их самолюбие — будем подбирать их хлебные крошки и расхваливать их невероятный ум. Чем больше мы будем с ними общаться, тем сильнее им будет хотеться произвести на нас впечатление. Классический случай навязчивой потребности в одобрении. Их жажда внимания будет наживкой для наших крючков.
Глава 14
Вяжи, пытай, убивай
Полученное нами в 1987 году задание разобраться, почему серийные убийцы ищут внимания СМИ, было явно связано с одним конкретным преступником. Убийца из Уичито, штата Канзас, назвавший себя ВТК (по первым буквам английских слов «вяжи», «пытай», «убивай»), снова активизировался. В период между январем 1974 и декабрем 1977 года он лишил жизни семерых человек, после чего притаился почти на десятилетие. А затем начиная с весны 1985 года убил еще двоих. Он также возобновил свой обычай направлять сообщения в местные СМИ и полицию. Все это выглядело очень нетипично. Достаточно странным для серийного убийцы стал сам факт долгого перерыва. Правда, были известны случаи, когда преступники садились в тюрьму за другие преступления, а впоследствии сознавались еще и в убийствах. Но фундаментальной составляющей преступлений ВТК была жажда признания и славы, и поэтому столь длительный период бездействия казался нам совершенно необъяснимым.
— Такие люди делают паузу на годы не просто так, — как-то сказал Ресслер.
Ситуацию еще больше осложняло то, что за несколько лет ОПА несколько раз вовлекался в расследование этого дела, но без всякого успеха. Убийца полностью контролировал ситуацию. Он то дразнил следствие изощренными словесными головоломками и коллажами, намекавшими на его одержимость фантазиями. То буквально умолял, чтобы его поймали. В одном из посланий в местную газету он во всех подробностях описал, как среди бела дня вломился в дом и убил семью из четырех человек. За этим следовали бессвязные покаянные рассуждения с кучей грамматических и орфографических ошибок: «Извиняюсь перед обществом, что так происходит… Я не могу остановить это. Поэтому монстр продолжит и будет вредить мне и обществу… Может быть, вы можете остановить его. Я нет… Счастливо охотиться».
ВТК стал у нас в отделе своего рода призраком. Он был постоянным источником беспокойства, налагающим на нас тяжкое бремя обязательств перед коллегами со Среднего Запада. Мы не представляли, когда он вновь напомнит о себе, но точно знали, что это произойдет. Несмотря на все усилия ОПА, он уже дважды ускользал от нас — сначала в 1979 году, а потом в 1984-м, когда мы попытались выманить его. Сейчас в наших силах было исправить ситуацию и отправить этого особо опасного преступника за решетку.
Впервые мы начали заниматься делом ВТК, когда к нам обратился один из детективов убойного отдела полицейского управления Уичито. Городская полиция никогда прежде не сталкивалась ни с чем подобным, и подозреваемых по этому делу не было. У полицейских были только фото с места преступления и два письма с угрозами следующих убийств. Детектив сказал, что знаком с нашим исследованием серийных убийц и знает о наших успехах в расследовании подобных дел.
Даже по сообщениям в новостях мне было понятно, что этот убийца жаждет признания. Он был настолько сильно разочарован жизнью, что видел в преступлении возможность привлечь внимание, которого, как он считал, заслуживал. Как оказалось, это была лишь верхушка айсберга. ВТК был намного сложнее, чем его упрощенный образ в прессе. Первое представление о том, насколько хитроумным и одержимым был этот убийца, я получила в процессе ознакомления с его письмами и изучения фото с мест преступлений. Было совершенно очевидно, что ВТК продолжит убивать, если только мы не проникнем в его сознание и не поймем, как опередить его хотя бы на шаг.
Задача была не из легких. В отличие от подавляющего большинства серийных убийц, которые избегали любых действий, чреватых разоблачением, ВТК демонстрировал горячее, прямо-таки безрассудное желание привлечь к себе внимание общества. Это свидетельствовало о новом типе убийцы, который требовал иных подходов как в плане осмысления его психологических особенностей, так и в плане оперативно-разыскной работы.
Несмотря на всю беспрецедентность этого случая, ВТК все же включил в конструкцию своего имиджа ряд элементов, позаимствованных у других серийных убийц. Страстное желание ВТК быть в центре внимания прессы лишний раз свидетельствовало о его отчужденности, тщеславии и чувстве собственной неполноценности. Он был из тех, кому нужно сравнивать себя с другими убийцами, оценивать себя со стороны и контролировать освещение событий любыми доступными способами. В этом он был похож на Дэвида (Сына Сэма) Берковица. Летом 1976 года тот убивал на улицах Нью-Йорка ни в чем не повинных людей и оставлял на местах преступлений записки. Оба убийцы называли свою кровожадную сущность «монстром», оба придумали свои прозвища и предложили их прессе, оба бросали вызов полиции в виде намеков на личность следующей жертвы. Вся эта информация легла в основу первого анализа дела ВТК, подготовленного в ОПА в 1979 году. Он стал составной частью стратегии, которую мы предложили полиции Уичито.
ebooksa