«Я этого не сказал, — ответил я. — Но прошу вас, не требуйте от меня большего». Он продолжал настаивать, и в конце концов я объяснил: “Что касается техники, вы были совершенны. Но вы не думали о Едином, для которого была написана священная музыка. Вы думали о том, чтобы угодить мне. В следующий раз, когда будете петь религиозную музыку, думайте о Боге; не пойте с целью произвести впечатление на других"».
Службы самого Мастера блистали вдохновением. Они ни в коей мере не рождали того сиротского чувства, которое возникает во многих церквах: что Бог живет далеко-далеко на невообразимых небесах или что Иисус Христос не оставил никакого доказательства своего продолжающегося существования, кроме печатных слов Библии. В присутствии Мастера божественные истины приходили трепетно-живыми, вибрируя в унисон с непосредственностью его собственного осознания Бога.
«Вы — хороший продавец!» — воскликнул однажды американский бизнесмен после его лекции. «Это потому, — ответил Мастер, — что я продал себя тем истинам, которым обучаю!»
Некоторые из самых волнующих моих воспоминаний о Мастере связаны с его публичными выступлениями. Пусть им не хватало милой душевности бесед с учениками в Маунт-Вашингтоне, но они провозглашали дух миссии, которой было предназначено принести миру духовное возрождение.
Я особенно помню, в какой восторг привела меня его речь на приеме в саду Беверли-Хилс 31 июля 1949 года. Я никогда не представлял себе, что сила человеческой речи может быть столь величественной; это было самое впечатляющее выступление, которое мне приходилось слышать.
«Этот день, — гремел он, подчеркивая каждое слово, — знаменует рождение новой эры. Произнесенные мною слова записываются в небесных сферах, в Духе Божьем, и они поднимут Запад… Общество Самоосознания пришло, чтобы объединить все религии… Мы должны идти вперед — не только те, кто здесь присутствует, но и тысячи молодых людей должны отправиться на север, юг, восток и запад и покрыть землю небольшими поселениями, чтобы показать, что простота жизни в соединении с возвышенным мышлением приведут к величайшему счастью!» [
В те годы, когда я жил с Мастером, он часто говорил о своей заветной мечте: создании «поселений всемирного братства», сообществ духовного сотрудничества. Не просто монастырей, но мест, где люди на любом этапе развития могли бы посвятить себя жизни для Бога.
«Окружение сильнее, чем сила воли», — говорил он нам. Он видел в «поселениях всемирного братства» окружение, которое будет способствовать развитию духовных качеств: смирения, доверия, преданности, уважения к другим, дружеского сотрудничества. Мирским людям, мечтающим о лучшем образе жизни, маленькие общины дают надежду продемонстрировать всему обществу, что человечество в состоянии достичь высот, которые в наш век духовной недоразвитости презрительно отвергаются. Такие общины стали бы местом, где главным было бы сотрудничество, а не социальные или политические «права» и современные социальные и деловые нормы беспощадной конкуренции.
«Собирайтесь вместе, те из вас, кто разделяет высокие идеалы, — говорил Йогананда своим слушателям. — Привлеките все возможные ресурсы. Купите землю в сельской местности. Простая жизнь принесет вам внутреннюю свободу. Гармония с природой принесет вам счастье, неизвестное большинству городских жителей. В обществе других искателей истины вам будет легче медитировать и думать о Боге.
Какая необходимость в тех предметах роскоши, которыми люди себя окружают? Большую часть своих вещей они оплачивают в рассрочку. Долги являются для них источником бесконечного беспокойства. Даже люди, предметы роскоши которых оплачены, не свободны: привязанность превращает их в рабов. Они считают себя свободными от своих вещей и не видят, как вещи овладевают ими!»
Он добавил: «Придет день, когда идея таких поселений разнесется по всему миру с быстротой молнии!»
В генеральном плане этой работы Парамаханса Йогананда предполагал, что отдельные ученики сначала пройдут уроки Общества Самоосознания и будут заниматься
Как я уже упоминал в семнадцатой главе, в Инсинитасе Мастер хотел заложить образец «поселения всемирного братства». В течение нескольких лет эта мечта являлась ядром работы — настолько глубоко он ощущал ее важность. И даже он, несмотря на присущую ему силу управления ментальными процессами, однажды был захвачен ураганом восторженного энтузиазма по поводу этого проекта. Как-то воскресным утром он рассказывал прихожанам: «Прошлой ночью я был настолько увлечен размышлениями о поселениях мирового братства, что ум ускользнул от меня. Но, — добавил он, — я исполнил несколько песнопений, и он возвратился».
Еще одним мерилом его интереса может служить факт, что первое издание «Автобиографии Йога» заканчивалось ярким изложением надежд об основании такого поселения. «Братство, — писал он в этом издании, цитируя свою дискуссию в Инсинитасе с доктором Льюисом, — это идеал, который легче понять на примере, чем в описании! Маленькая гармоничная группа может послужить вдохновляющим началом для других идеальных сообществ по всей земле». Закончил он такими словами: «Глубокой ночью мы с дорогим другом — первым
Увы, он столкнулся с препятствием, со времен Будды стоящим на пути любых духовных преобразований: человеческой натурой. Семейная жизнь всегда была чем-то вроде закрытого акционерного общества. Экономическая депрессия 1930-х годов привела к усилению этой тенденции в целом поколении американцев, подогрев их желание найти безопасность в этом мире. «Четверо нас, обойдемся без вас» — так описывал Йогананда их позицию. Америка еще не была готова к «поселениям всемирного братства».
Другая сложность заключалась в том, что ядро его соратников составляли ученики-монахи. Именно они задавали тон во всех поселениях. Семейные люди не могли соответствовать их духу самопожертвования и служения. Семьи были вытеснены из общинных садов, если можно так выразиться, более буйной растительностью отречения. Но Йогананда был слишком близок к завершению своей миссии, чтобы осуществить мечту о «поселениях всемирного братства» в каком-либо другом месте.
«Инсинитаса больше нет!» — сетовал он к концу жизни. Это не означало, что был потерян ашрам. Он имел в виду, что его планам об основании на этих священных землях поселения всемирного братства не суждено осуществиться — по крайней мере при его жизни. Он перестал принимать семьи в ашрамы, каждый из которых был превращен в монастырь. Ибо в учениках, принявших обет отречения, он находил тот дух беззаветной преданности, в котором его миссия нуждалась для окончательного успеха.
Тем не менее идея «поселений всемирного братства» по-прежнему не утратила для него значения. Она была записана, как он сказал в той речи в Беверли-Хилс, «в небесных сферах, в Духе Божьем». Камала Сильва в своей автобиографии «Безупречное зеркало» [Стр. 183. Эту прекрасную книгу можно приобрести, написав Камале по адресу: Post Office Box 11017, Piedmont Station, Oakland, California 94611.] сообщала, что за пять месяцев до ухода из тела он по-прежнему восторженно рассказывал ей об этой мечте. Мастер знал, что рано или поздно она должна осуществиться.
Но даже в отношении такой основополагающей части своей миссии, как «поселения всемирного братства», Мастер не проявлял абсолютно никакого беспокойства. Он никогда не смотрел на мир так, как большинство людей. Все представлялось ему игрой Бога — бесконечной игрой света и тени в божественном кинофильме.
Мне вспоминается вечер, когда он записал несколько песнопений для широкого распространения. В середине записи мне пришлось уехать, чтобы провести урок в голливудской церкви. Вернувшись, я нашел Мастера стоящим на газоне и слушающим одно из песнопений, которое повторно проигрывалось для него: «Какие вспышки молний сияют на лице Твоем, о Мать! При виде Тебя трепет охватывает меня вновь и вновь!» Еще и еще раз он прослушивал запись. Вскоре Мастер начал почти танцевать, покачиваясь в экстазе и взмахивая распростертыми в стороны руками в ритме музыки. Он блаженно погрузился в красоту Божественной Матери, воспринимая ее как дивный Свет, бесконечно распространяющийся во все стороны. Я был глубоко тронут.
ebooksa