Путь. Автобиография западного йога

И все же были достижения: даже тогда порой возникала глубокая радость в моменты внутреннего спокойствия, всевозрастающая преданность, блаженные внутренние звуки — особенно один, напоминающий шум ветра в деревьях. Мастер настоятельно советовал нам не рассказывать о своих переживаниях в медитации, и я стараюсь хранить самые драгоценные из них в глубине сердца.

Я усердно работал над развитием преданности, чтобы ежедневными песнопениями и молитвами снискать милость интенсивной любви к Богу. Однажды Мастер ласково улыбнулся мне: «Продолжай работать над преданностью, — сказал он. — Увидишь, насколько суха жизнь, в которой полагаются на интеллект».

Его помощь была доступна каждому, кто мысленно призывал его в медитации. Здесь он был проводником, тонко воодушевляющим нас, в зависимости от уровня восприятия каждого, на совершение правильных духовных усилий. Порой, встречая нас в течение дня, он давал наставления в некоторых вопросах, связанных с медитацией. Он наблюдал за нами во всем. Меня никогда не переставало изумлять, как, присматривая за таким значительным количеством учеников, он мог настолько совершенно осознавать каждую из наших проблем.

«Я ежедневно прохожу через ваши души. Увидев, что необходимо что-то исправить, я говорю об этом. Иначе я не говорю ничего». В другой раз он сказал: «Я прожил жизни каждого из вас. Много раз, ночью, я настолько глубоко входил в человека, что, просыпаясь утром, думал, что я и есть этот человек! Если он полон упадочных настроений и желаний — это переживание может быть ужасным».

Госпожа Мишель Эванс, та дама, которой я в Сан-Диего давал посвящение в крийя-йогу, рассказывала мне: «Я имела привычку выпивать — не слишком, а как большинство людей — знаете, чтобы поддержать компанию. Когда я встретилась с Мастером, он велел мне отказаться от этого. На некоторое время я совсем перестала употреблять спиртное, но затем подумала: «Наверняка ведь пиво не в счет, разве нет? И вино тоже! Я думаю, их нельзя поставить в один ряд с виски и бренди, ведь так?» Я вновь начала периодически употреблять эти два напитка; это позволяло мне не пускаться в длинные объяснения, когда мы принимали гостей.

На следующей нашей встрече с Мастером в Сан-Диего он посмотрел на меня каким-то пронизывающим взором и сказал: «Я имел в виду все алкогольные напитки!» Ну, скажу я вам! С тех пор — что мне оставалось делать? Каждый раз, когда я срывалась, он знал об этом!»

Когда Жан Сэвидж, мальчик девяти лет, приехавший в Маунт-Вашингтон вместе с мамой, однажды медитировал с Даниэлем Буном, ему явился в видении Иисус Христос. Трепеща от восторга, он потом рассказал об этом Буну.

— Возможно, это твое воображение, — сказал Бун. — Лучше ничего не рассказывай, пока не спросишь об этом Мастера.

Мастер, бывший в это время в отъезде, возвратился, чтобы провести службу в следующее воскресенье. По окончании службы Жан присоединился к ряду последователей, которые всегда ожидали возможности пройти вперед и получить благословение Мастера. Когда он подошел, Мастер протянул руку и ласково взъерошил его волосы.

— Вот это да! — вскричал он. — Маленький Жан видел Иисуса Христа. Это замечательно. Это было подлинное видение!

В феврале Бун рассказал мне о переживании, полученном в результате двухдневного непрерывного сосредоточения ума на Мастере. На него снизошел экстаз, в котором он был совершенно неспособен чувствовать свое тело, даже передвигаясь и исполняя ежедневные обязанности в типографии. «В конце концов мне пришлось помолиться о том, чтобы вновь обрести способность чувствовать тело, — сказал он. — Я боялся, что могу покалечить его каким-нибудь механизмом».

Отлично, подумал я, вот это то, что надо! Больше стремясь к самому переживанию, чем к смиренной настроенности на гуру, я сосредоточил ум на Мастере. В то время он находился в Инсинитасе, но через два или три дня вернулся в Маунт-Вашингтон. Когда он приехал, я встретился с ним у парадного подъезда.

— Какую проделку ты задумал, Уолтер? — Он многозначительно улыбнулся.

— Никакой, сэр. Проделку? Это не казалось мне похожим на проделку.

— Ты уверен, что не задумал никакой проделки?

Я начал понимать, что он имел в виду, но отказывался принять его определение моих действий. Входя в дом, он ласково улыбнулся. После тщательного размышления мне пришлось сознаться себе, что если практика моя была правильной, то намерения вовсе не были таковыми.

— Не ищите переживаний в медитации, — говорил нам Мастер. — Путь к Богу — это не цирк.

Еще более трогательным было переживание другого ученика, Преподобного Майкла, который, чувствуя глубокую любовь к Мастеру, часто мысленно повторял слова: «Я люблю вас, Гуру!»

В один из дней, к его радости, Мастер откликнулся на его молчаливое подношение. Они случайно встретились в саду ашрама в Инсинитасе. С глубокой нежностью во взоре Гуру сказал: «Я тоже люблю тебя».

Мастер мгновенно откликался на искреннюю любовь. Однажды, очень сильно скучая по нему, я поехал вниз, в Инсинитас, где он в то время жил. Вскоре после моего приезда он проезжал на машине мимо нас, возвращаясь из поездки. Завидев меня, он предложил проехаться с ним до ашрама. «Я скучал по тебе», — сказал он мне с любовью. Как редко, подумал я, люди настолько чутко схватывают наши невысказанные чувства.