— Как-то ходил, — продолжал он уже неторопко и грустно, — собачка на одном месте завыла. Подошел. Ну, и… Лежит…
Злобин чувствовал рядом говорившего Кешку и напряженно вслушивался в оттенки его голоса, вспоминал его поступки, все, что слышал о нем от других. И хотя не было у них с Кешей ни тяги друг к другу, ни сокровенного короткого знакомства, уверялся Злобин, что радисту можно довериться. Он союзник.
— Да-а, жись наша, — растяжисто, с сомнением закивал головой Никита. — Путявые люди дома сидят, а мы все в тайге фарт ищем. Ну, чего он, как лежал-то? Пропал от чего, известно?
— Как лежал! Как лежат в тайге-то? Известно… — пожал плечами Кеша. — Кости колонки да горностаи начисто обглодали. Бушлат, шапка целые. Подраны чуток. Закружился, видать, в тайге, сел, уснул и от мороза пропал.
— Э, дак еще известно ли: он ли, нет? — засомневался Никита.
Злобин глянул на него впервые за все время, как подошел к костру, хотя слова его давно уже ловил внимательно: «Дуролом… Вот ты-то и есть дуролом рыжий», — без неприязни подумал он.
— Известно. Все теперь известно, — вздохнул с левого злобинского бока Михаил. — Следователь шустрый оказался парнишка, упорный. Он его по пломбам зубным опознал. В горбольнице якутской медицинскую карту откопал. Ему, Валерке-то, пломбы ставили. Ринген делали. Сопоставил и… Он. Верное дело. А вещи, а ружьишко рядом? Его.
Злобин вдруг поймал себя на том, что невольно успокаивается. История всплыла вроде бы ни к чему. Он знал ее. Ему тоже пришлось хлебнуть горя с этим Валеркой.
Степа, вернувшись в зимовье, сразу же сообщил на базу: пропал человек. Дело было темное, но записка убеждала, что Степан ни в чем не виноват. Зима. Столбик термометра опустился ниже пятидесяти. Пурга начисто присыпала всякие следы. Но, правда, хотя с вертолета или с самолета искать почти бесполезно — летали. На лыжах? На это не хватило бы не только их экспедиции, но и всех людей поселка — Хандыги. Просторное в тех местах безлюдье. Этот кусочек возможных поисков, в десять тысяч квадратных километров, обшарить — дела большие.
Подали заявление в милицию. Злобин сам относил. А там все просто и трезво.
— Он тебе кто? Родственник? — спросил усталый капитан жестоко простуженным голосом.
— Нет. Мы — организация.
— Украл что-нибудь? Должен?
— Нет. Наоборот. Мы ему должны. Заработанные деньги вернуть.
— Тогда что вы волнуетесь, нужны будут, сам придет.
— А если не придет? Как нам закрыть все это? И потом, он у нас на работе числится.
— Помочь ничем не можем. Вы же лучше нас знаете, какие нужны силы, чтобы организовать поиски там. Скорее всего, вышел на трассу да и махнул куда-нибудь в поселок. Не захотел зимой на вашей базе в тайге сидеть. Так часто бывает, поверьте мне. А мы тут с вами переживаем. Вы понимаете меня? — как можно мягче сказал капитан.
Тут, как на грех, мать его, старуха, в экспедицию пришла. Говорит, что сын, мол, у нас работал, так нельзя ли его деньги ей получить?
Бухгалтер ей, мол, конечно, нельзя. Я, говорит, сегодня вам их отдам, а завтра он сам явится. Потребует. Да и не явится — ревизор, мол, мне эту сумму, если без доверенности, в начет поставит.
Старуха, как мышка, возле глаз платочком суетится. Молчит. И, похоже, плачет.