– Смешно!
– Почему смешно?
– По танку! Бронебойным! Прицел шесть! – громко крикнула она, подражая его голосу. – И вдруг – птичье пение. Конечно, смешно. Сколько вам лет?
– Тридцать.
– А мне двадцать пять. Но я старше вас.
– Почему же старше?
Она помолчала, словно собираясь ответить, но не ответила и сказала:
– Я когда-то хорошо пела. А сейчас не хочется. Совсем.
– Почему?
– Могла бы вам сказать: потому что война. Но нет, не только.
Несколько минут они сидели и молчали.
– Пойдемте по лугу, – сказала она, – я хочу еще собрать цветов. Вот видите, львиного зева много, колокольчиков еще не хватает. Вы умеете собирать букеты? Или вы умеете только купить в магазине корзинку, какая побольше, с соломенными бантами? – В ее голосе прозвучало что-то горькое и насмешливое, но Басаргин не обиделся, он понял, что это горькое и насмешливое относится не к нему, а к кому-то другому из ее прошлой, неизвестной ему жизни.
– Не знаю, – ответил Басаргин. – Я люблю цветы.
– Тогда пойдемте.
Они пошли по лугу и стали собирать колокольчики. Казалось, она не пропускала ни одного цветка; она видела их даже издалека.
– Вон, вон там, – говорила ему она, – пойдите сорвите.
И он послушно шел, срывал колокольчик и возвращался к ней.
– Ну, вот и хорошо. Теперь довольно, – наконец сказала она и, сорвав несколько длинных стеблей травы, закрутила их в жгут и ловко обвязала букет.
– Теперь хорошо? Да?
– Да.