Он поднялся и вышел из палатки. Артемьев вышел вслед за ним. Хотя командующий презрительно сказал: «Нервишки не в порядке», – но, честно говоря, японский полковник произвел на Артемьева впечатление сильного человека, и, несмотря на наш вчерашний успех, ему казалось, что за этим сильным человеком стоит сильная армия.
Об этом же думал и командующий, глядя на светло-серое небо, сливавшееся на горизонте с гребнем Баин-Цагана. Лучше разбираясь в людях, чем Артемьев, он видел, что японский полковник, несмотря на всю свою выдержку, угнетен и растерян. Однако, чтобы не удалиться в оценках от истины, следовало сделать поправки на плен, и на ранение, и на только что пережитый неудачный бой.
Командующий думал о том, что таких вот, воспитанных на высокомерных воспоминаниях о Цусиме, Мукдене и Порт-Артуре, полковников – несколько сот в дивизиях, штабах и тылах стоящей в Маньчжурии Квантунской армии. Минуту назад он допрашивал одного из них, попавшего в плен. Но другие продолжали командовать полками и дивизиями, и заставить их пересмотреть свои взгляды на наше оружие можно только силою этою оружия.
Из быстро подъехавшей «эмки» выскочил Сарычев, он был выбрит, и от него пахло одеколоном.
– Все объехали? – спросил командующий.
– Так точно! – празднично ответил Сарычев. – Пехота завтракает, танки пополняют боекомплект. Полная боевая готовность на четыре часа обеспечена.
– Соедини меня с начальником штаба, – не оборачиваясь, через плечо сказал командующий адъютанту.
Адъютант вошел в палатку; было слышно, как он крутит ручку полевого телефона. Командующий посмотрел на часы. До четырех оставалось сорок две минуты.
– Соединил, товарищ командующий, – послышался голос адъютанта.
Командующий не спеша повернулся, вошел в палатку, и оттуда тотчас же послышался его негромкий отрывистый бас:
– Как, Федор Гаврилович, авиацию всю поднял?… Через двенадцать минут? Смотри, на месте проверю! Через двенадцать минут жду ее у себя над головой. У меня все.
Он крутанул ручку телефона и вышел из палатки.
– Сейчас посмотрим, как авиация пройдет над головой, и объедем батальоны.
– Первый батальон тут, рядом, – сказал Сарычев и указал пальцем на лощину, от которой медленно отрывалась полоса утреннего тумана.
– Обнаружился командир батальона? – спросил командующий.
– Обнаружился. Только ночью вышел из боя. Но полчаса назад без разрешения отлучился из батальона, – с досадой сказал Сарычев.
Командующий строго поднял брови, но Сарычев не успел объяснить: совсем близко раздался шум мотора, из полосы тумана прямо на палатку выехал танк и остановился, лязгнув гусеницами.
На лобовой броне танка, между гусеницами, лежал танкист с белым, мертвым лицом, в шлеме, застегнутом под подбородком на ремешок, и в обгорелом комбинезоне. У пояса тело, чтобы не свалилось на ходу, было перехвачено буксирным тросом.
Из башни танка вылез Климович, спрыгнул на землю и, остановившись у передних траков своего танка, приложил руку к шлему, надетому поверх закопченной повязки.
– Разрешите, товарищ командующий, – сказал Сарычев.
ebooksa