«Вот всем деревянный дом хорош. — Рассматривая ночной Троки, мысленно иронизирую я. — Но один непростительный изъян все же есть, горит он уж больно хорошо».
Оборачиваюсь назад, там на лесной поляне тени в белых маскхалатах готовят к стрельбе компактные баллисты, закрепленные на санях с собачьей упряжкой. Такая машина, конечно, далеко не кинет, да и снаряд тяжелый не используешь, но литровый шар на пятьдесят шагов зашвырнуть может. Этого более чем достаточно, чтобы перекинуть любые стены, как доказывают уже сожженные до тла Бряславль и Вильно.
После Бряславля я разделил отряд и один взвод отправил с Калидой на столицу Новогрудок и другие города на юге, а сам двинулся на Вильно. Литовцы попытались нас преследовать, но шансов у них не было никаких. Лыжника в лесу не догонит ни конный, ни пеший.
Шли, вытянувшись длинной цепью. Пятерка стрелков вместе с проводником впереди с дозором. За ними в полуверсте уже весь отряд. В голове два десятка лыжников утаптывали тропу, по которой уже бежали собачьи упряжки: пять нарт с баллистами, и еще пятерка с запасом ядер и провианта. Замыкала колонну еще десятка стрелков.
Вроде бы и растянулись изрядно, и след яркий оставляли, но все это было неважно. Перед нами несколько дней шел такой снегопад, что все дороги завалило лошади по брюхо. А раз дорог нет, то у нас такое преимущество в скорости, что все равно никому не догнать.
Всего за четыре дня добрались до Вильно. Прошлой ночью он горел на моих глазах, а сегодня мы уже в Троки, и по тому, как беспечно спит этот город, видно, что сюда еще не докатились даже пугающие слухи. На стенах не мечутся факелы стражников, по лесу не бродят сторожевые отряды, жители спят и не ведают своей страшной судьбы.
Да, по нашему следу преследователи стопроцентно видели, что мы двинулись на запад и наверняка пытались предупредить. Возможно, гонец из Бряславля примчался на пожарище в Вильно, а завтра, дай бог, прилетит весть и сюда, но будет уже поздно. В этом времени к такой зимней войне никто не готов. И русские, и литовцы привычно опасаются набегов степной конницы, но ведь и той нужны дороги, мосты, броды, а нам ничего из этого не нужно, и цель наша еще страшней. Мы не сражаемся, не грабим, и не захватываем города, а просто сжигаем их до тла, оставляя людей на пустом пепелище. Да, многие из них умрут от голода, но я не хочу об этом думать. В этом жестоком веке нет места для гуманности и сомнений. Если не ты, то сожрут тебя! Я действую по законам этого времени. Не будет городов, некому будет вспахать по весне землю, значит, и князьям литовским станет нечего жрать, а на голодный желудок шибко не повоюешь. К тому же, и оружие, и лошади, и сбруя — все денег стоит, а где их взять, ежели подати платить некому.
Если такой набег сотворить один раз, то уже страшно. А ежели каждую зиму…? Нет, я не собираюсь сжечь всю Литву, у меня и средств на это нет, но я очень хочу, чтобы у всех в этой земле сложилось именно такое впечатление, и чтобы вздрогнули не только простые литвины, но и князья их, власть предержащие.
Еще из Полоцка через князя Эдвидаса я отправил Миндовгу письмо, в котором весьма образно объяснил, что в отместку за набеги литовских отрядов на Русские княжества земля его будет гореть до тех пор, пока он сам не запросит мира и не поклянется не нарушать его впредь.
Знаю, литовцы не трусы и готовы сражаться за свои города, но в этом-то и весь ужас для них. Сражаться-то не с кем! На их земле появились неуловимые, почти невидимые призраки, с которыми невозможно бороться. И пусть литва скрипит зубами от желания нас уничтожить, я не дам им ни малейшего шанса для этого.
Прерывая мои мысли, подкатились Куранбаса и Ванька Соболь.
— Баллисты готовы. — Половец утер варежкой обледеневшие усы и глянул на юного капитана. — А у тебя как⁈
Тот возмущенно сверкнул глазами, мол что за вопрос.
— Мои парни рвутся в бой!
— Хорошо! — Повернувшись, показываю Куранбасе на направление поземки. — Тогда выводи баллисты с наветренной стороны и засыпайте городище ядрами, пока я не дам сигнал к отступлению.
Сказав, перевожу взгляд на Соболя.
— Твои пусть, как обычно, подползают как можно ближе к воротам и сдерживают литву, что попрет из города. Услышав сигнал, немедленно отходите напрямую к лесу, а потом уж вокруг озера по берегу сюда, к месту сбора.
Кивнув, мол все ясно, оба, толкнувшись палками, покатили к своим, а я, усмехнувшись, подумал.
«Половец-то на лыжах уже не хуже, чем в седле шпарит, а ведь как упирался…»
Лыжники и собачьи упряжки неспешно выехали на заснеженный лед озера и, растворяясь в темноте, двинулись в сторону города. На наблюдательном пункте вместе со мной остался только один сигнальщик. Медной трубы, конечно, у нас еще нет, но и из турьего рога этот парень выдувает такой громкий и жутковатый звук, что слышно на много верст.
ebooksa