«Аран, погуляйте, пожалуйста, часочек по чертогам разума», — попросил я.
В работу по поиску заказа суперкарго включилась ничуть не с меньшим пылом, чем тот, что проявила в каюте с приходом сестры — а там она, прямо скажу, превзошла саму себя — впрочем, и Брин от нее не отстала. Однако в порту Ксен ждала досадная неудача: прошел день, за ним другой, а устраивавшего нас заказа все не подворачивалось — либо аванс предлагали маленький, либо клиент не желал ждать, пока придет нужная нам запчасть (поставляли которую исключительно по предоплате), либо еще что-то было не так…
Мы даже уже сунулись в представленные на планете банки — пока просто на разведку. Но и там нас, мягко говоря, не порадовали — нежданно выяснилось, что у «Евы», типа, сомнительная кредитная история! Ну да, условия прошлого взятого нами займа мы действительно нарушили, было дело — но затем ведь благополучно расплатились, причем, в фантастически сжатые сроки! Однако последнее почему-то никого не интересовало, а вот сам факт применения к нам Королевским Банком санкций — как раз наоборот. Нет, деньги нам дать были готовы, но под космический процент (это еще полбеды) и только под залог звездолета! Всего корабля! Удивительно еще, что не вместе с экипажем — на Дырр-Ау вполне себе практиковалось кабальное рабство!
В общем, лезть в эту петлю мы решили не торопиться. В конце концов, время нас не то чтобы сильно поджимало: стоянка на космодроме была недорогая, пиво в порту — вкусное (пятая моя «проба», к слову) и тоже дешевое… Климат, правда, такой себе — звездная гавань почему-то располагалась в дыре дыры — на южном полюсе планеты — и сейчас, вроде как, местным летом, вокруг летного поля тут лежал глубокий снег. А зимой, как нам рассказывали — привирали, конечно — у кораблей здесь люки примерзали!
Ну уж до зимы мы, по идее, всяко должны были что-нибудь себе найти… Очень хотелось в это верить, по крайней мере.
…На седьмой день поисков заказа Ксен вернулась на «Еву» не с уже привычным виновато-разочарованным видом, а скорее какой-то озадаченной.
— Что-то есть? — спросил ее я — без особой, впрочем, надежды: сопутствуй наконец суперкарго в порту успех, она наверняка сразу известила бы меня звонком.
— Судите сами, капитан, — девушка скинула мне на СИК какую-то запись: — Вот, гляньте!
— А прямо сказать — никак? — скривился я.
— Вы гляньте, — с нажимом повторила блондинка.
Пожав плечами, я царапнул кольцо — и воздухе передо мной возникла фигура… самой Ксен? Или Брин? Нет, взгляд был не их! Чужой! И одновременно — хорошо мне знакомый…
— Приветик, милая клонуля! — с хищной улыбкой проговорила блондинка на записи — очевидно, обращаясь к
— Э… — только и получилось выговорить у меня.
— Вот и я о чем, — понимающе кивнула суперкарго.
18. Длу Ахой иль Дырр-Ау
Космопорт Дырр-Ау значительно превосходил размером ламаторский, но идти от стоянки до терминала и тут было относительно недалеко. Правда — по чувствительному морозцу. Зимой для пешего и грузового сообщения здесь, вроде как, использовалась специальная сеть подземных тоннелей, но сейчас, пусть и снежным, но летом, она не функционировала — то ли из соображений экономии, то ли просто по традиции.
К счастью, наша униформа отличалась всепогодностью: на солнцепеке или в душном отсеке в ней, как правило, не упаришься — если, конечно, сильно не стараться — а в стужу — окоченеешь далеко не сразу. Разве что на голову стоит что-нибудь надеть, чтобы мозги ледяным ветром не продуло!
Шапок в закромах «Евы» как-то не нашлось, но еще в первый день нашего пребывания на планете Ксен приобрела в местной лавке несколько ярко-алых шерстяных косынок, в обиходе незатейливо именовавшихся «дыррайками» и носившихся на манер банданы. Вот в них в помещении было жарковато и, оказавшись под крышей, многие предпочитали с головы платок снять, а чтобы не таскать в руках — повязывали его на шею. А так как использовали здесь «дыррайки» почти все — и вольные звездолетчики, и надменные космокоровцы, и портовые служащие, и ожидавшие рейса пассажиры, и даже офицеры с гохарского крейсера, стоявшего через две площадки от «Евы» — толпы в терминале выглядели весьма колоритно, наводя на мысль о слете членов какого-нибудь всегалактического общественного движения с умеренно-революционным уклоном.
Органично влился в эту красногалстучную тусовку и я, а вот сопровождавшая меня Уняйя по каким-то своим причинам предпочла оставить «дыррайку» на голове. К слову, еще на борту фелида проделала в платке прорези для своих острых ушек, иначе ей было косынку толком не повязать. Теперь же на мою спутницу оглядывались — но все же вряд ли из-за несоответствия канонам здешней моды: любопытные взоры кошкодевочка к себе притягивала в любом порту, где бы ни выходила «в свет».
Я уже не в первый раз подумал, что если когда-нибудь захочу что-то незаметно провернуть на тверди — запущу впереди Уняйю, и пока все станут пялиться на нее — по-тихому сделаю все, что нужно. Но сейчас мы с фелидой шли рядом, и часть предназначенного ей внимания, напротив, перепадала и мне. Причем кто-то глазел с недоумением, кто-то — с нескрываемой завистью, а некоторые, пусть и немногие — поглядывали чуть ли не сочувственно. Я такое и раньше замечал, но не обращал внимания, а сейчас, после Ламатора, задумался: уж не видят ли иные встречные во мне одного из тех несчастных юношей, которых, по тамошней легенде, коварные кошкодевочки избирают для своих утех?