— М-ня, капитан, вы где? — возникло передо мной изображение Уняйи. — Внизу началось движение, м-ня!
— На планете? — зачем-то переспросил я и так очевидное.
— М-ня, — подтвердила фелида.
— Иду, — бросил ей я. — Пошли в рубку, потом договорим, — снова повернулся к юнге, отключившись.
Дик торопливо кивнула — похоже, с ничуть не меньшим облегчением, чем испытывал в этот момент я.
Что ж, у обоих нас будет время, чтобы хорошенько все обдумать.
28. Тринадцать плюс тринадцать
За минувшие часы небо над долиной затянуло черными тучами, а над соседними с ней горами уже и вовсе бушевала самая настоящая гроза — с длинными ломаными молниями, на каждую вспышку которых отзывалась яркой иллюминацией Пирамида. Однако непогода ничуть не мешала ни колонистам — в их пока не до конца понятных нам планах, ни экипажу «Евы» — наблюдать за происходившим внизу (прицельным средствам бортовой батареи никакая облачность не преграда).
Под первыми, пока редкими каплями начинавшегося дождя из каждого из четырех лагерей туземцев в сторону Пирамиды выдвинулось по группе молодежи, приблизительно одного и того же возраста — витков восемнадцати-девятнадцати на вид. Как юношей, так и девушек. Каждый из них что-то нес в руках: у парней это чаще всего был объемный тюк, у прекрасной половины аборигенов — небольшой сверток или корзина. Кстати, «прекрасной» — это здесь не просто притянутый речевой оборот: за редчайшим исключением все девицы были стройными, фигуристыми, с правильными чертами лица и роскошными длинными волосами (непременно распущенными — кое-кто из них как раз дорасплетал тугие косы прямо на ходу). Удивительное, к слову, дело для небольшой, долгое время существовавшей в изоляции колонии — как я недавно вычитал, обычно через десяток поколений такие вырождаются разве что не в толпу уродцев. Ну да в каждом правиле встречаются исключения, и перед нашими глазами явно было одно из таковых.
Хотя, конечно, можно было и предположить, что право приблизиться к Пирамиде с дарами (ну а что еще они могли нести?) получали здесь только лучшие из лучших, девушки — самые красивые, а юноши — самые сильные (или самые умные, не знаю — среди парней далеко не все смотрелись такими уж былинными богатырями). А те, кто строгим критериям идеала не соответствовал — скажем, сидели сейчас по шатрам, сетуя на жестокую судьбу, или вовсе остались в поселках.
Вскоре после передовой молодежи лагеря покинули вооруженные воины — почти исключительно зрелые мужчины, но затесались в их ряды и несколько брутальных валькирий — тоже, впрочем, возраста уже отнюдь не юного. Последними в сторону Пирамиды, залихватски играя прямо на ходу, вышли музыканты — с разномастными бубнами, барабанами, какими-то дудками и трещотками. Управлявшая трансляцией Уняйя дала звук: мелодия над долиной разносилась совершенно дикая, но по-своему торжественная, и местами будто бы тревожная.
— Жуть какая, — передернула плечами в своем кресле Ксен.
— Непременно закажу себе здешний оркестр на свадьбу! — бросила Дик, стрельнув в мою сторону вызывающим взглядом.
— Больше подходит для похорон, — неожиданно возразил ей Траш.
— Много ты понимаешь! — огрызнулась на него юнга, вынудив мальчика смешаться.
А действо внизу между тем продолжалось своим чередом. Большую часть пути до Пирамиды воины стройными колоннами следовали за парнями и девицами, отставая от тех на полсотни шагов, но затем принялись растягиваться в цепь, пока не сомкнулись флангами с соседними отрядами — после чего остановились, образовав разреженный круг. Рассредоточились за их спинами и музыканты.
Тем временем, не дойдя до Пирамиды те же полсотни шагов, юноши и девушки тоже направились в стороны — две группы по принципу «мальчики — направо, девочки — налево», другие две ровно наоборот: «мальчики — налево, девочки — направо». В итоге все парни оказались у южной стены, а все девицы — у восточной.
— Тринадцать юношей и тринадцать девушек! — не замедлила пересчитать их Дик.
— М-ня, тринадцать — хорошее число, — кивнула каким-то своим мыслям Уняйя.
— В некоторых мирах его считают несчастливым, — с усмешкой заметил я.