Толковая Библия. Ветхий Завет. Книги неканонические.

34. Итак взвесь на весах и наши беззакония и дела живущих на земле, и нигде не найдется имя Твое, как только у Израиля.

34. В неповрежденном тексте (лат. рук., ар. 1. 2, арм.) этот стих приводится в таком виде: «Итак, взвесь на весах наши беззакония и беззакония тех, которые живут на земле, и обнаружится, куда наклонится стрелка коромысла» (et invenietur momentum puncti ubi declinet). Слово momentum было принято за nomen tuum, a конец стиха был восполнен применительно к контексту.

35. Когда не грешили пред Тобою живущие на земле? или какой народ так сохранил заповеди Твои? 36. Между сими хотя по именам найдешь хранящих заповеди Твои, а у других народов не найдешь.

36. В Вульгате смысл этого места потерпел значительные изменения вследствие неправильно прочитанного сокращения. Мысль автора обнимает все человечество (homines), тогда как Вульгата ограничивает ее одним избранным народом (hos). Ездра ставит на вид Богу, что ни один народ в целом не соблюдал заповедей, как Израиль. «Ты найдешь, конечно, людей по именам, исполнявших Твои заповеди, но народов не найдешь». Праведники в языческой среде, подобные Иову, являются редким исключением: их можно пересчитать по именам. Только у евреев исполнение закона захватывало весь народ. Гункель (354), Фолькмар (11) и Кабиш (26–28) относят и первую половину стиха к праведникам из народа Божия вроде Авраама и Моисея. Кабиш приводит целый ряд выдержек из Талмуда, где только за евреями признается право называться людьми, а язычники считаются свиньями. Самые души язычников явились будто бы плодом смешения беса Саммаэла с Евой. Но такое понимание мало вяжется с ходом мыслей. Автор пытается устранить возражение, что и у язычников можно найти примеры исполнения заповедей. Там они носят единичный характер; между тем у Израиля при всей его греховности заповеди хранились всеми с такой ревностью, которой нельзя было встретить ни у какого другого народа в массе.

Глава IV

Явление Ангела Уриила (1). Обличение Ездры за непомерность его притязаний (2). Бессилие человека в разгадке простейших тайн природы (3–12). Аполог о лесе и море (13–21). Молитва Ездры о даровании ему ответа ввиду важности его вопросов для Израиля (22–25). Закономерность в развитии добра и зла на земле (26–43). Близость конца, поясняемая видением печи и облака (44–50). Невозможность определить время конца в точности (51–62). 1. Тогда отвечал мне посланный ко мне Ангел, которому имя Уриил,

1. Автор в самых кратких словах отмечает явление Ангела Уриила Эта краткость объясняется тем, что в нашей книге на первом плане стоит не история, а философская проблема. Слово uriel значит «свет Божий» Это имя встречается в В. З. два раза: его носил один левит, современник Давида (1 Пар VI:24; XV:5) и дед иудейского царя Авии по матери (2 Пар XIII:2). Об Ангеле Урииле упоминается еще в более раннем памятнике послепленного периода — Апокалипсисе Еноха. (XX, 2). Здесь он назван «Ангелом, поставленным над сонмом ангелов и над преисподней» (Kautzsch, II, 250). В пророческой книге Ездры Ангел Уриил со второго видения отожествляется с Самим Богом. Подобные примеры в ветхозаветных книгах нередки. В противоположность Ездре, раздираемому разными сомнениями, Ангел все время укрепляет колеблющуюся у собеседника веру в справедливость судов Божиих. Он то пытается обуздать Ездру указанием на ничтожество человеческой природы, то в пределах возможного приоткрывает покров тайны, окутывающий самые главные запросы человеческого духа.

2. и сказал: сердце твое слишком далеко зашло в этом веке, что ты помышляешь постигнуть путь Всевышнего. 3. Я отвечал: так, господин мой. Он же сказал мне: три пути послан я показать тебе и три подобия предложить тебе. 4. Если ты одно из них объяснишь мне, то и я покажу тебе путь, который желаешь ты видеть, и научу тебя, откуда произошло сердце лукавое. 5. Тогда я сказал: говори, господин мой. Он же сказал мне: иди и взвесь тяжесть огня, или измерь мне дуновение ветра, или возврати мне день, который уже прошел. 6. Какой человек, отвечал я, может сделать то, чего ты требуешь от меня? 7. А он сказал мне: если бы я спросил тебя, сколько обиталищ в сердце морском, или сколько источников в самом основании бездны, или сколько жил над твердью, или какие пределы у рая,

7. Латинские рукописи дают вторую половину стиха в несколько ином виде: «Сколько жил в самом основании бездны, или сколько путей над твердью, или каковы врата ада, или каковы пути рая?» Современное чтение объясняется перестановкой слов venae (жилы) и viae (пути). Речь о жилах тверди была возможна потому, что над твердью предполагали существование источников на основании книги Бытия (I:7). Пути над твердью обозначают те направления, по которым движутся звезды. В Вульгате опущен вопрос о вратах ада: подобные пробелы во второй половине стиха там нередки.

8. ты, может быть, сказал бы мне: «в бездну я не сходил, и в ад также, и на небо никогда не восходил».

8. В большинстве восточных переводов (ар. 2, эф., арм.) ответ полностью исчерпывает все вопросы, поставленные выше. На последний из них Ангел отвечает: «и рая не видел».

9. Теперь же я спросил тебя только об огне, ветре и дне, который ты пережил, и о том, без чего ты быть не можешь, и на это ты не отвечал мне. 10. И сказал мне: ты и того, что твое и с тобою от юности, не можешь познать;

10. Огонь и ветер растут и развиваются вместе с человеческим организмом: это сверстники человека (tecum coadulescentia). Вильямович (Gunkel, 355) усматривает здесь следы восточного учения о составе человека. Микрокосм состоит из тех же 4 стихий, что и макрокосм (ср. VIII:8). Из них вода и земля опущены.

11. как же сосуд твой мог бы вместить в себе путь Всевышнего и в этом уже заметно растленном веке понять растление, которое очевидно в глазах моих?

11. В латинском тексте довольно обширный пропуск в средине стиха, вследствие чего смысл данного места крайне запутан. Ha основании восточных переводов (эф., сир., арм.) он представляется в таком виде: «Как же сосуд твой мог бы вместить в себе путь Всевышнего, и развращенный (exteritus) тленным веком понять нетленное. И когда я услышал это, я пал на лице свое». Ангел выясняет Ездре причину, почему пути Всевышнего недоступны для человека. Сосудом у Филона и Варнавы называется человеческое тело. Человек принадлежит по своему телу к тленному веку. В силу этого все, что относится к нетленному веку, для него тайна. Учение о двух мирах, сотворенных Богом, с большею полнотою раскрыто далее.

12. На это сказал я: лучше было бы нам вовсе не быть, нежели жить в нечестиях и страдать, не зная, почему.

12. «Лучше было бы нам не являться (adesse), чем, приходя, (advenientes) жить в беззакониях». Употребленные здесь выражения о приходе человека в мир объясняются иудейским учением о творении душ до создания видимого мира (ср. Прем VIII:20).

13. Он же в ответ сказал мне: вот, я отправился в полевой лес, и застал дерева держащими совет. 14. Они говорили: «придите, и пойдем и объявим войну морю, чтобы оно отступило перед нами, и мы там возрастим для себя другие леса». 15. Подобным образом и волны морские имели совещание: «придите», говорили они, «поднимемся и завоюем леса полевые, чтобы и там приобрести для себя другое место». 16. Но замысел леса оказался тщетным, ибо пришел огонь и сжег его. 17. Подобным образом кончился и замысел волн морских, ибо стал песок, и воспрепятствовал им. 18. Если бы ты был судьею их, кого бы ты стал оправдывать или кого обвинять? 19. Подлинно, отвечал я, замыслы их были суетны, ибо земля дана лесу, дано место и морю, чтобы носить свои волны. 20. Он же в ответ сказал мне: справедливо рассудил ты; почему же ты не судил таким же образом себя самого? 21. Ибо как земля дана лесу, а море волнам его, так обитающие на земле могут разуметь только то, что на земле; а обитающие на небесах могут разуметь, что на высоте небес.

13–21. Аполог о лесе и море по форме близко напоминает аполог книги Судей (IX:8–15) о деревьях, хотевших поставить себе царя. Посягательства водной стихии на сушу и беспомощность моря перед песком представляют повседневное явление. Кроме того, они встречаются в легендах о творении мира (ср. Иер V:22).

22. И отвечал я, и сказал: молю Тебя, Господи, да дастся мне смысл разумения.

22. «Молю тебя, Господи, для чего же (ut quid) дана мне способность разумения?» Автор согласен с тем, что человеку недоступны вопросы, составляющие достояние неба. Но он спрашивает не о небесном, а о земном, притом касающемся его весьма близко. Если даже судьба родного народа должна остаться для него тайной, то невольно рождается сомнение в пользе человеческого разума.

23. Не хотел я вопрошать Тебя о высшем, а о том, что ежедневно бывает у нас: почему Израиль предан на поругание язычникам? почему народ, который Ты возлюбил, отдан нечестивым племенам, и закон отцов наших доведен до ничтожества, и писанных постановлений нигде нет?

23. Под законом отцов наших автор разумеет закон Божий, который настолько вошел в плоть и кровь Израиля, что вполне слился с народным обычаем, унаследованным от отцов. Точно в таком же смысле Ап. Павел употребляет выражение: «отеческие предания» (Гал I:14). В основе легенды об истреблении священных книг в Вавилонском плену лежит случай сожжения царем иудейским Иоакимом свитка с пророчеством Иеремии (Иер XXXVI:23) и замечание пророка Аввакума (I:4) о разорении закона или его гибели.

24. Переходим из века сего, как саранча, жизнь наша проходит в страхе и ужасе, и мы сделались недостойными милосердия.

24. В восточных переводах человеческая жизнь сравнивается с паром. «Жизнь наша, как пар» (ut vapor, сир., эф. ар. 1, 2). Происхождение латинского чтения (pavor) объясняется перестановкой букв.

25. Но что сделает Он с именем Своим, которое наречено на нас? вот о чем я вопрошал.

25. Израиль носит имя Божие (isra-el) Ср. III:24; X:22; Сир XXXVI:13; Дан IX:18–19.

26. Он же отвечал мне: чем больше будешь испытывать, тем больше будешь удивляться; потому что быстро спешит век сей к своему исходу,

26. На вопрос о судьбе избранного народа Ангел отвечает, что решение ее связано с наступлением будущего века. Оно близко, так что в случае долголетия (сир.) Ездре самому придется пережить его. «Если ты будешь существовать, то увидишь, и если останешься в живых, то непрестанно станешь удивляться тому, что век быстро спешит к своему концу» (Ср. 1 Кор VII:31).

27. и не может вместить того, что обещано праведным в будущие времена, потому что век сей исполнен неправдою и немощами. 28. А о том, о чем ты спрашивал меня, скажу тебе: посеяно зло, а еще не пришло время искоренения его. 29. Посему, доколе посеянное не исторгнется, и место, на котором насеяно зло, не упразднится, — не придет место, на котором всеяно добро. 30. Ибо зерно злого семени посеяно в сердце Адама изначала, и сколько нечестия народило оно доселе и будет рождать до тех пор, пока не настанет молотьба! 31. Рассуди с собою, сколько зерно злого семени народило плодов нечестия! 32. Когда будут пожаты бесчисленные колосья его, какое огромное понадобится для сего гумно!

27–32. Настоящий век, в котором полновластно царит зло, не может вместить благ, обещанных праведникам. Это обусловливает необходимость его уничтожения. На смену его придет новый век, сотворенный Богом подобно раю совершенно независимо от нынешнего века. Полное разочарование в осуществимости на земле идеального порядка совершенно неизвестно было еврейскому народу до плена. Будущий век рисовался его воображению, как прямое продолжение настоящего, ограничивающееся одним преобразованием его в светлую сторону. Тяжелые удары, обрушившиеся на евреев в плену, сломили прежний оптимизм. Только вера в наступление нового века, представляющего прямую противоположность настоящему, давала силы переломить безотрадное положение под гнетом Рима. Переживаемые бедствия рассматривались теперь как удел не одного Израиля, но всего человечества. Зло, порождающее все несчастия в мире, сравнивается с семенем, посеянным в сердце Адама изначала (ab initio). Сопоставляя это место с учением нашей книги о злом сердце, носителем которого был Адам (III:21), должно признать, что посев зла, приурочивается здесь к творению первого человека, а не к его грехопадению, лишь обнаружившему злые задатки, искони прирожденные человеческой природе. Сравнение последней судьбы людей с жатвой встречается у пророка Иеремии (LI:33), где так названо наказание, грозящее Вавилону. Им пользуется также Спаситель в притче о пшенице и плевелах (Мф XIII:30).

33. Как же и когда это будет? спросил я его; почему наши лета малы и несчастны? 34. Не спеши подниматься, отвечал он, выше Всевышнего; ибо напрасно спешишь быть выше Его: слишком далеко заходишь.

33–34. Автор задает нетерпеливый вопрос доколе (usque quo), ждать открытия нового века и когда должен исчезнуть настоящий век. Заявление Ангела, что Ездра сам, может быть, переживет его, убеждает его в близости конца. Жизнь человека так коротка. Еще Иаков с горечью заявлял: «малы и несчастны дни жизни моей» (Быт XLVII:9). Ангел призывает Ездру к терпеливому ожиданию конца с преданностью воле Божией. «Разве не обнаруживаешь ты большей поспешности, чем Всевышний; но ты спешишь ради самого себя (propter femet ipsum, Syr., Aeth, Ar. 1, 2, Arm.), а Всевышний ради многих» (excelsus pro multis)

35. Не о том же ли вопрошали души праведных в затворах своих, говоря: «доколе таким образом будем мы надеяться? И когда плод нашего возмездия?» 36. На это отвечал мне Иеремиил Архангел: «когда исполнится число семян в вас, ибо Всевышний на весах взвесил век сей,

35–36. Учение о хранилищах (prumptuaria) или затворах, где пребывают души праведников, представляет дальнейшее развитие взглядов Талмуда. Почвой для него послужили книга Притчей Соломона (VII:27), где упоминается о внутренних жилищах смерти, и книга пророка Исаии (LVII:2), где предсказывается, что праведники будут покоиться на ложах своих. Прежде чем облечься в тело, или как выражается Псевдо-Ездра, прийти в этот мир (IV:12), души пребывают под престолом Всевышнего в особых хранилищах (guph), называемых сокровищницами. По мере того, как люди рождаются, сокровищницы пустеют. Сын Давидов не придет до тех пор, пока в хранилищах не останется ни одной души (Corrodi, 195. Fabricius. Codex Pseudepigraphus V. Т. II, 211. Volkmar, 19). Учение Талмуда, разделяемое автором (IV:41; VI:23), здесь распространено на судьбу, ожидающую праведников за гробом. Хранилища (евр. mischcabot, Ис LVII:2. Zockler, 451) душ умерших помещаются в преисподней (in infoire IV:41). Будущий век наступит лишь тогда, когда количество умерших праведников достигнет определенного предела. Апокалипсис Иоанна дает точную цифру запечатленных из всех колен Израилевых, именно 144 000 (VII:4). Этот ответ дает им (ad eas) Ангел Иеремиил. Подобно Уриилу имя Иеремиила (ierahmeel, «милосердие Божие») встречается в канонических книгах: в родословных книги Паралипоменон (1 Пар II:25–27, 42) и у пророка Иеремии (XXXVI:26). По свидетельству Апокалипсиса Илии Ангел Иеремиил охраняет души в преисподней (Gunkel, 357), Лике (162) и Кабиш (33) предполагают здесь выдержку из апокрифической книги. Фолькмар (XIX, 400) усматривает заимствование из Апокалипсиса Иоанна (VI:9–11), приводимое без особой точности, из вторых рук. В Апокалипсисе души убитых за слово Божие громко взывают пред престолом Всевышнего: «Доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?.. И сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их, и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число». Но сходство между обеими книгами чисто внешнее. В Апокалипсисе души христианских мучеников взывают о мести за пролитую ими кровь. В нашей книге души умерших праведников с нетерпением ждут собственного прославления. Упоминание о семенах в ответ Иеремиила мало вяжется с ходом речи. В латинском тексте слово «similium» (Syr. Aeth. Ar. 2) принято было за слово «seminum». Прославление праведников наступит тогда, «когда число подобных вам достигнет полноты».

37. и мерою измерил времена, и числом исчислил часы, и не подвинет и не ускорит до тех пор, доколе не исполнится определенная мера».

36–37. Учение о Божественном предопределении в тройной формуле высказывается в книге Премудрости Соломона (XI:21): «Ты все расположил мерою, числом и весом» (ср. Иов XXVIII:25–26). Эту мысль высказывали маги (Hilgenfeld. Messias Judaeorum, 45). Она стояла в связи с астрономическими воззрениями Востока и сложилась под влиянием наблюдаемой закономерности в движении небесных светил. Убеждение, что Бог заранее распределил ход мировой истории, лежит в основе разных делений ее на периоды и вычислений кончины мира. По обыкновению всей апокалиптической литературы автор говорит загадочным языком. Меру, предназначенную для существования миру, иудейство определяло в 7 000 лет.

38. Я же в ответ на это сказал ему: о, Владыко Господи! а мы все преисполнены нечестием. 39. И, может быть, из-за нас не наполняются житницы праведных, и ради грехов живущих на земле. 40. На это он отвечал мне: пойди, спроси беременную женщину, могут ли, по исполнении девятимесячного срока, ложесна ее удержать в себе плод? 41. Я сказал: не могут. Тогда он сказал мне: подобны ложеснам и обиталища душ в преисподней. 42. Как рождающая спешит родить, чтобы освободиться от болезней рождения, так и эти спешат отдать вверенное им. 43. Сначала будет показано тебе то, что ты желаешь видеть.

42–43. Вследствие неправильной интерпункции слово «в начале» (ab initio) отнесено в Вульгате к предстоящим откровениям. По словам Ангела, хранилища стремятся отдать миру вверенные им в начале, до творения мира, души с таким же нетерпением, с каким беременная женщина ждет рождения ребенка.