13. Вера в близкое наступление Царства Мессии на земле (хилиазм) царила в христианской церкви три первые века ее существования. Ожиданием его обусловлен был необычайный успех, какой имела у христиан апокалиптическая литература. С лаконичным апокалиптическим призывом: «бодрствуйте» и обращается автор к своим читателям предчувствуя близость конца. Это крылатое слово передавалось из уст в уста среди кровавых гонений, какие переживали христиане. К постоянному бодрствованию призывал своих последователей Сам Христос (Мф XXIV:42; XXV:13; Мк XIII:35; Лк XXI:36 и мн. др.).
14. Краткое изречение:
15. Сравнение нового Cиона (ср. II:40, 42) с голубицей почерпнуто автором из греческого текста пророка Софонии (III:1): «О, светлый и освобожденный град, голубица!» (ср. 3 Езд V:26).
16. Ср. Ис XXVI:19–20; Иез XXXVII:12–13.
18–19. Уже пророк Иезекииль (XLVII:12), рисуя ожидающие Израиля блага, упоминает о потоке и деревьях, на которых каждый месяц будут созревать новые плоды. Апокалипсис Иоанна (XXII:2) прилагает это описание к древу жизни, растущему посреди рая. Автор исследуемой книги говорит о 12 деревьях и 12 источниках, имея ввиду символически представить высокое значение для церкви 12 апостолов, насыщающих всех христиан духовной пищей. Новый Сион защищен со всех сторон горами, утопающими в аромате роз и пышности лилий. По свидетельству древней пророческой книги Ездры (V:24) из всех цветов во вселенной Бог избрал в удел Себе лилию (ср. Мф VI:28).
20–23. Перечень нравственных правил взят частью у пророка Исаии (I:17; ср. Пс LXXXI:3–4), но, главным образом, у ев. Матфея (XXV:35–39).
24. Ср. Евр III:11 (Пс XCIV:7–11); IV:3, 10–11.
27. Здесь изображается отношение христианской церкви к гонениям, ожидаемым в ближайшем будущем. Очевидно, книга написана в такое время, когда церковь пользовалась сравнительным покоем. Это и было в начале царствования Септимия Севера до издания эдикта 202 года. Венцы мученические не только не внушали христианам страха, но влекли их к себе. Самые жестокие преследования бессильны были нарушить светлый взгляд христиан на жизнь.
28. Христианство возбуждало зависть у язычников, так как оно одно давало истинный покой (ст. 24) и удовлетворяло все запросы человеческого духа.
29. Понятие геенны в смысле места вечных мучений не встречается в Ветхом Завете и очевидно взято из Евангелия (ср. Мф V:29–30; XVIII:9 и мн. др.).
31. Наиболее ярким выражением крепких уз любви, не прерывавшихся даже со смертью, в эпоху гонений на христианство было совершение евхаристии на гробах мучеников.
32. Призыв к твердости, вполне понятный во время гонений.
33. У горы Xорива получил повеление от Господа идти к Израилю Моисей (Исх III:1), услышавший голос из тернового куста. На том же месте удостоен был откровения и Ездра. Происхождение этой подробности объясняется стремлением автора провести параллель между Ездрою, воссоздавшим погибшие священные книги, и Моисеем, законодателем еврейского народа. Послепленное иудейство признавало значение обоих для народа Божия совершенно тождественным. В древней пророческой книге Ездры точно также имеет место откровение из куста, близко напоминающее вначале беседу Бога с Моисеем у Xорива (XIV:1–6).
34. Название Сына Божия Пастырем взято из притчи Спасителя (Ин X:11).
36–37. Здесь раскрыт взгляд на отношение дела Мессии к Божественным планам. Спаситель, призвавший людей в Царство Небесное, исполнил волю Божию. Понятие «Спасителя» (Лк II:11; Ин IV:14, 42) и «Царствия Небесного» (Мф V:19; VIII:11; XVIII:1, 4) автор почерпнул из Евангелий.
38–42. Ездра созерцает на горе Сионе (ст. 42) прославление исповедавших имя Божие, т. е. мучеников. Автор рисует свою картину красками Апокалипсиса. Бесчисленный сонм мучеников знаменован или запечатлен (Откр VII:4–5) Богом. По Апокалипсису (XIV:1) это знамение состоит в том, что у них на челе написано имя Отца. Они будут участниками вечери Господней (Откр XIX:9, 17). Они будут облечены в белые одежды. Белые одежды — символ мученичества. Такое объяснение дает Апокалипсис (VII:13–14).
43–47. Величественный юноша возлагает венцы (ср. Откр IV:4, 10) на главу каждого из исповедников и раздает им пальмовые ветви в знак победы их над плотью. С пальмовыми ветвями предстоит пред престолом бесчисленное множество людей по свидетельству Апокалипсиса (VII:9).
48. Первая и вторая главы представляют вполне законченное целое. Главная задача их утешить и внушить твердость христианам в предстоящих кровавых испытаниях. Изобразив блага, дарованные церкви вследствие отвержения Израиля, автор и заканчивает свою книгу яркою картиной торжества христианских мучеников в Царстве Небесном.
Глава III
1. Тридцатый год Вавилонского плена (558 г. до Р. X.) падает на целое столетие раньше против времени выступления Ездры в качестве вождя избранного народа. По каноническим книгам Ездры и Неемии только в 458 г. до Р. Х. Ездрою было получено от персидского царя Артаксеркса позволение возвратиться в родную землю вместе с евреями, не воспользовавшимися указом Кира. По представлению автора Ездра не принимает ни малейшего участия в жизни послепленного иудейства. Его деятельность ограничена рамками Вавилонского плена. Ездра был очевидцем разрушения Иерусалима при Навуходоносоре (III:29). В числе прочих евреев он был отведен в плен. В плену он по вдохновению Божию восстановляет погибшие священные книги и вскоре после этого оставляет землю. Гильгенфельд (Die Judische Apokalyptik, 190, 191; Esra und Daniel, 10; Messias Judaeorum, 36, 37) и Эвальд (65) признают анахронизм плодом слабых исторических знаний автора и круга его читателей. Этим недостатком страдают даже ученые труды раввинов, явившиеся в период послепленного иудейства. Некоторые места в канонических книгах могли дать повод к перенесению деятельности Ездры на целое столетие ранее. В канонической книге его имени (VII:1–2) он назван сыном первосвященника Сераии, убитого по свидетельству 4 книги Царств (XXV:18, 21) при взятии Иерусалима Навуходоносором. Очевидно, в родословной перечислены лишь главные члены дома Ездры. Кроме того, в книге Неемии (XII:1) встречается имя Ездры в числе священников, вернувшихся с Зоровавелем. Позднейшее предание объединило Ездру Старшего и Ездру Младшего, приписав последнему необычайное долголетие. Отголосок его нашел себе место у Епифана Кипрского (Haereses, VIII, 8). По его словам, около 30 года Вавилонского плена был послан из Вавилона в Самарию некий священник Ездра, учитель закона (παιδευτήν του νόμου) для наставления в законе Моисеевом живших там ассириян, куттеев и других народов. Здесь на Ездру Старшего перенесены все главные черты создателя еврейского канона. Эвальд допускает, что 30 год плена явился вследствие пропуска цифры сотен из 130; примеры подобных сокращений встречаются в Талмуде. Однако изображаемое автором безотрадное положение рассеянного Израиля подходит лишь к указываемому им времени и совершенно неприложимо к эпохе персидского владычества, когда не могло быть почти и речи о рабстве. Он избирает то время, когда Вавилонская монархия была в самом цветущем состоянии, задолго до завоевания ее персами, значительно облегчившими участь евреев. Возможно, что указание на 30 год плена заимствовано у пророка Иезекииля, из начала его книги (Lucke, 195. Hilgenfeld. Messias Judaeorum, 36. Wieseler, 234. Gunkel, 352). Тридцатилетний возраст считался у евреев временем полного расцвета телесных и душевных сил человека. Автор пользуется этой круглой цифрой, чтобы оттенить ту мысль, что языческая монархия, под гнетом которой страдает еврейский народ, стоит наверху могущества и раскрыла во всей полноте свои беззакония по отношению к иудеям рассеяния. Фолькмар (4, 363–370) и Визелер (283) признают уклонение от твердо установленной хронологии умышленным. Своим анахронизмом автор будто бы с первых строк внушал читателю, что в его книге идет речь вовсе не об известном историческом деятеле послепленного иудейства, а о современном римском владычестве, изображаемом лишь под прозрачным покровом Вавилонского плена. Но для обеспечения книге успеха у читателей, необходимо было придать ей такой вид, чтобы ее приняли за подлинное произведение Ездры. Если бы анахронизм ее первых строк бросался в глаза читателям, то о каком-либо внимании к ней не могло быть и речи. Поэтому справедливее признать его неумышленным. Он не мог подрывать доверия к книге в кругу ее бесхитростных читателей. Авторитет, каким пользуется священник Ездра среди возвратившихся с ним из плена евреев, свидетельствует о его почтенном возрасте. Настоящая книга берет более ранний период в его деятельности, не затронутый каноническими книгами. Ту же роль учителя народа, прилагающего меры к сохранению закона, играет Езда и в плену (V:17–18; XIV:18–48).