– И оно явилось?
– Нет, хотя я ждала и ждала. Признаюсь, ничего не было, но он так и не нарушил молчания, и даже когда я поцеловала его и пожелала спокойной ночи, не поинтересовался, что происходит с его сестрой и почему она отсутствует. Так или иначе, если девочка увидится с дядей, я не могу допустить, чтобы он увиделся с ее братом, не дав мальчику – поскольку дела зашли уже так далеко – еще немного времени.
Я перестала понимать, почему нерешительность так овладела моей подругой.
– Дать время – это по-вашему сколько?
– Скажем, день или два – этого хватит. Тогда он окажется на моей стороне, вы же понимаете, как это важно? Если ничего не изменится – значит, я проиграю, вот и все, а вы, в худшем случае, поможете мне тем, что по прибытии в город сделаете все, что сочтете возможным. – Она непостижимо мешкала с ответом, но тут я догадалась добавить: – Впрочем, вы, может быть, вовсе не хотите ехать?
Это наконец помогло; ее лицо прояснилось, и она протянула ко мне руку, словно присягая.
– Я поеду… Поеду. Утречком и поеду!
Я старалась быть справедливой.
– Если вы захотите еще подождать, тогда я позабочусь о том, чтобы она меня не видела.
– Нет-нет, ей сам дом вредит. Она должна уехать. – Гроуз бросила на меня тяжелый взгляд и договорила: – Вы правильно придумали, мисс. Я сама…
– Что?
– Не могу тут оставаться.
В ее тоне мне почудились новые возможности.
– Вы подразумеваете, что со вчерашнего дня что-то увидели?
Она с достоинством покачала головой.
– Я слышала! Это дитя говорит ужасные вещи! Ох! – Гроуз вздохнула с трагическим облегчением. – Честное слово, мисс, она наговорила такого!..
Но тут моя подруга осеклась, рухнула на диван и внезапно разрыдалась, дав волю своему горю, как и прежде в подобных случаях. Я же отреагировала по-другому, воскликнув: «О, слава богу!»
Слезы Гроуз иссякли, она вскочила со стоном.
– Вы говорите «слава богу»?
– Потому что это подтверждает мои подозрения!