Свою честь?.. Но разве у них есть честь?
Что же касается меня, то я хотел укрыться в одном из самых отдаленных подземелий замка, вместе с моими слугами.
И когда из-за леса донеслись звуки выстрелов, раскатистые звуки выстрелов, я подошел к дворецкому и велел ему созвать слуг.
— Господин, — ответил дворецкий, и я видел, как дрожала его нижняя челюсть; она дрожала с такой силой, что он стучал зубами, — все слуги убежали в лес с крестьянами.
— Бунтовщики! — крикнул я, стукнув кулаком о стол. — Без моего разрешения… В таком случае, нам придется спасаться вдвоем. И притом, немедля ни минуты. Ты слышишь… уже начали стрелять!
Я был жестоким человеком, и дворецкий меня боялся. Ноги его подкосились, но он сказал твердым голосом:
— Господин, тебе одному придется спасаться и я также ухожу в лес… Как я могу покинуть братьев?
— Ты негодяй! — закричал я изо всех сил и хотел его ударить. Он отодвинулся, моя рука повисла в воздухе, и в глазах его было столько печали, что я невольно опустил взор.
— И ты, господин, тоже — сын этой земли… Ее теперь оскорбляют. И наши кладбища тоже оскорбляют… Не отвечай мне ничего. И подойди к окну…
Я подошел к окну. Я как-то разом потерял свою самоуверенность и подошел к окну.
— Что там такое? — думал я, подходя к этому окну…
Над лесом загоралась бронзовая полоса пожара. И выстрелы трещали явственно. На дворе стояли крестьяне.
— Враг близок! — закричал мне один из них. — Чужестранцы оскорбляют нашу землю. Жители деревень ждут тебя в лесу. Веди нас не на жизнь — мы о ней и не думаем — а на смерть, потому что мы готовы умереть!
Лица у них были простые и грубые, глаза горели воодушевлением.
И я сказал им громко:
— Ступайте прочь!
Я разглядел, как они побледнели.
— Должно быть, мы ослышались… Жители деревень ждут тебя в лесу…
— Ступайте прочь! — повторил я отчетливо.
Выстрелы стали страшными. Затряслись стены замка. К лесу подкатили пушки.