Вдали на темной улице промелькнул странный силуэт, передвигавшийся рывками, словно сделанная из палочек марионетка.
Я сначала подумал, что мы по-прежнему находимся все на той же длинной улице Голубого Кедра, но тут же с екнувшим от радости сердцем увидел, что очутился на своей улице прямо перед дверью нашего дома.
Дверь распахнулась, и в дверном проеме показались встревоженные лица Гертруды и Берты.
— Слава Богу, ты пришел, мсье Жак, — воскликнула Гертруда, — но ты же весь в крови, наш бедный мальчик! У тебя разбито лицо!
Гертруда обняла меня своими худыми, но сильными, как лианы, руками.
— Боже, этот ребенок пылает от жара! У него щеки горячие, словно сковородка, снятая с огня!
Сквозь опустившийся на меня туман я увидел Берту в накинутой на плечи шали.
— Скорее беги за доктором Санториксом, — крикнула Гертруда. — Скорее, скорее!
Она подняла меня на руки, словно младенца, отнесла в дом и принялась раздевать ласковыми материнскими движениями.
— У тебя лихорадка, мой малыш, сильная лихорадка!
— Я не смог решить задачу с курьерами, Гертруда, это очень трудная задача, и поэтому Боск принялся издеваться надо мной.
— Я всегда знала, — сердито воскликнула она, — что этими дурацкими задачами они только забивают детям головы!
Мне показалось, что комната сильно раскачивается, словно корабль на волнах.
— Гертруда, — спросил я, — ты видишь эту картину?
— Конечно, мой дорогой, это святая Пульхерия, она относится к числу избранных свыше, это все знают!
— Скажи, почему тогда она сбросила блузку и выставила напоказ свою ужасную грудь? А, Гертруда? — я заговорил резким тоном. — Я хочу знать, в чем тут дело!.. Покажи-ка мне свою грудь!
Гертруда захлебнулась от ужаса. Она воздела руки к небу.
— Боже, этот ребенок серьезно болен! Скорее бы пришел доктор…
Святая Пульхерия начала медленно поворачивать голову в мою сторону.
— Гертруда, — шепотом взмолился я. — Неужели у всех женщин такая ужасная грудь? И саркома?