Когда дождь и ветер стучат в окно

— А как нам добраться до какого-нибудь посланника или консула?

— Посланника ты тут, конечно, не найдешь, но в Гдыне или Данциге непременно должен быть консул.

— Непременно. Ведь через эти порты шведы доставляют фрицам сталь.

— Ну вот!

— Калнинь, наверное, будет знать, где найти консула.

— И я так думаю.

— Но любая связь с высокопоставленными господами стоит денег, а денег у нас нет.

— Деньги можно найти даже в пустыне, только надо пошевелить мозгами, поискать.

— Но пустыня — это обычно не бабушкин чулок, из которого можно вытащить нужные марки.

— В чулок уже давно никто денег не прячет. Но из чулок деньги делать можно. Будь у меня сегодня хоть пара-другая шведских чулок, которые я изодрал в вентспилсских лесах…

При этих словах Вилис хлопнул себя ладонью по лбу, вскочил с кровати, бросился к стулу, где в беспорядке валялся его костюм, и, вытащив что-то из кармана, запрыгал на одной ноге. Лейнасар включил свет и увидел в руках у Вилиса несколько блестящих пачек с шикарными женскими чулками.

— Где ты их достал?

— В чемодане.

— В каком?

— Я еще не так одурел, чтоб все отдать польке.

— Оказывается, ты вовсе не так глуп, как выглядишь.

Вскоре оба уснули крепким сном с твердой верой во всемогущество шведского консула.

На другое утро они узнали от Калниня, что шведский консул находится в Данциге. На полупустом цопотском рынке Вилису за чулки дали немалую пачку марок. И тут никто не дорожил фашистской валютой.

Уже в обед они были в Данциге. В городе кишело, как в неводе. По переполненным улицам спешили взволнованные люди в штатском и военном. Какое огромное значение имели эти немногие километры, отделявшие Цопот от Данцига! Такие странности возможны только в дикой военной сутолоке, когда кругом все рушится.

Без всякого труда они быстро разыскали шведское консульство. Прилизанному сотруднику они объяснили, что прибыли из Стокгольма и хотят видеть консула. Сотрудник попросил подождать и исчез. Вилис и Лейнасар принялись перелистывать разноцветные каталоги и проспекты пароходных компаний. Перелистывать пришлось долго. Прилизанный сотрудник вернулся нескоро. Кругом было очень тихо, только где-то за стенкой стрекотала пишущая машинка — быстро-быстро, захлебывалась на минутку и стрекотала снова. Машинка выстукивала песню бизнесменов. Она пела о том, что для торгаша война такая же сделка, как любая другая, только повыгодней. Она пела о том, что шведская сталь, которую ввозили в Германию, несла горе и стоила жизни множеству людей. Она пела о том, что где-то есть женщины и девушки, которые ценою горя и крови других приобретают роскошные наряды и нежатся на морских курортах, где слышны залпы не пушек, а праздничных фейерверков.