— Я его имени не знаю.
— Это Боне. Очень способный малый. Умеет быстро в уме умножать. Вы, например, господин Силинь, спросите его когда-нибудь, сколько будет семью семь на шестнадцать, и я ручаюсь вам, что не пройдет и минуты, как он даст вам правильный ответ.
— Очень интересно.
— В самом деле, интересно, не правда ли? Значит, в Латвию поедут Ансис Лейнасар и Вилис Кронкалн?
— Да.
— Тоже способные юноши, но они так быстро, как Боне, умножить в уме, наверно, не умеют?
— Наверно, нет.
— Ну, видите. Но каждому человеку, должно быть, все-таки интересно побывать на родной стороне?
— Вообще-то да.
— А вас, господин Силинь, в Латвию не тянет?
— Тянет, конечно.
— Нельзя ли устроить так, чтобы и вы поехали вместе с этими ребятами? Ведь вам было бы интересно?
— Очень даже, но у меня в Стокгольме такая уйма дел, что я об этом и мечтать не могу.
— Нехорошо, господин Силинь, в вашем возрасте так загружать себя работой. Так вы и не заметите, как молодость пройдет.
— Возможно, но что поделаешь — такое время.
— Знаете что, господин Силинь, махните рукой на этот Стокгольм и поезжайте вместе с ребятами в Латвию.
Силинь растерялся. Иогансон опять обдурил его. Силинь покраснел и начал заикаться.
— Я… я… но у меня ведь все согласовано с доцентом Зандбергом.
— Видите ли, господин Силинь, есть такая ария: «Фигаро тут, Фигаро там…» Знаете вы ее?
— Знаю.