Под дном морским

22
18
20
22
24
26
28
30

Это было не менее легендарно, чем рассказ красавицы, но звучащий граммофон подтверждал это не менее, если не более ярко, чем отзвучавший поцелуй красавицы.

— Значит, вы совладелец секрета?

— А со мной и вы, — сказал Аконт.

Они обменялись очень теплыми рукопожатиями и направились в лабораторию, где Аконт показал прибор, переводивший звуки в линию, т. е. графически изображавший звучание.

— Вот тут, — он указал на кривую, лежавшую на столе, — вы видите записанной речь жены Человека, а вот перевод этой речи. Сопоставляя отрезки, я составил вот этот словарик и еще до того, как мы вернемся в наш город, маленький Гоми научится говорить по-нашему, а Нос понимать Лору и с нею объясняться.

К вечеру Аконта вызвали к Орлу. Она уже лежала в лазарете и около нее хлопотал доктор. Мучительные боли бороздили временами лицо. Когда вошел Аконт, боли прорезала улыбка счастья и от смешения этих двух волн лицо у Орла стало беспомощным и детски наивным. Через минуту боли прошли, и Орел улыбкой выразила радость по поводу прихода Аконта.

У двери кто-то скреб. Доктор приоткрыл дверь. Там стоял Икар. Он виновато моргал глазами и, видимо, хотел войти.

— Кто там? — спросила Орел.

— Икар, — сказал доктор.

— Нет, нет, не надо, я не хочу его видеть, я ненавижу его, прогоните его!

— Зачем же так резко? — вмешался Аконт. — Я переговорю с ним, он сам уйдет.

Выйдя за дверь, Аконт медленно, вспоминая свой словарь, объяснил Икару положение и опасность его присутствия.

Каким маленьким и беспомощным показался этот сильный человек-обезьяна! Он покачал головой и заковылял к себе, опираясь на палку.

На лице у него Аконт впервые увидел выражение обиды и покорности. Вообще, Икар сильно изменился после болезни. Он с изумительной четкостью перенял жесты, мимику и движения тех, кого он любил, к кому привязался. Он стал покорным — это сделала та отчужденность, которой окружила его Орел.

Аконту стало больно за него. Он нагнал его, погладил и попросил зайти к нему завтра в каюту.

Какой человеческий взгляд! Эти огоньки человеческих чувств, перебегавшие временами в глазах Икара и жены Человека! Какое-то осознанное чувство взаимной связи, тонкая реакция на сочувствие — это так роднило с Икаром, так приближало к нему.

Аконт вернулся к Орлу.

— Не надо гнать Икара. Не его вина.

— Но я не люблю его. Там, на острове, я сошлась с ним. Он, как зверь, чутьем угадал во мне женщину. Там я была одна со своим преступлением и мне дорого было чувство дружбы и любви, а теперь… — она притянула к себе руку Аконта и поцеловала ее с бесконечной нежностью.

Аконт хотел что-то сказать, но на лице Орла изобразилась такая мука, что слова застряли в глотке.