— Садитесь, кому где удобно. — Ответил змей. — Наливайте, накладывайте без спроса.
Мы начали с шаманского, поздравили друга с тем, что змей собрал нас. Тост произносил я и под конец меня понесло в печальные аналогии с вырванным сердцем Данко, освещающем путь. Мы выпили и долго набивали желудки молча. Мне особенно понравился говяжий язык в желе, который моя мама никогда не делала.
— А все-таки, как тебе пришла идея самому создавать аномалии? — Спросил я, разливая более крепкие напитки по рюмкам.
— Как? Теперь она кажется мне очевидной, но тогда я в ней сомневался. — Змей опрокинул рюмку в рот, прикрыл глаза и несколько секунд не шевелился. — Пищевая цепь навела меня на некоторые выводы.
— Как это? — Не понял прислушивающийся к нашему общению Алекс.
— Просто. Мы, ведь, рисуем пирамидку, на вершине которой изображаем себя. Так делают в моем мире, и насколько я знаю, в вашем. Мы считаем себя вершиной эволюции, видом, который питается всеми, кто под ним нарисован.
— Так и есть. Человек над всеми. — Петр посмотрел на Антош захмелевшим взглядом. — Никто не может сделать так, чтобы человек превратился в объект постоянного источника питания.
— А знаете почему вы с этим согласны? — Змей обвел взглядом всех по очереди. — Потому что вам не хватает органов чувств, позволяющих увидеть тех, кто использует человека в своей цепочке питания. А так же нам никогда не станут понятны их способ мышления и мотивации, что равносильно тому, чтобы мы их не замечали.
— Ты считаешь, что на нас охотятся или разводят, как кур? — Спросил Борис.
— Второе. Разводят и производят селекцию.
— Да ну, бред. — Не согласился он. — Я же могу свою родословную на несколько поколений назад перечислить, и все мы были на одно лицо, что бабки, что деды и я уверен, что размножались они добровольно.
— Во-первых, мы их не видим, во-вторых, не понимаем, что они с нас имеют. Сначала я понял, что они незримо существуют и контролируют нас, но так, что нам кажется, будто мы свободны. Мне захотелось прикоснуться ним и дать знать, что я знаю о них, что способен как-то взаимодействовать с ними. Я медитировал по ночам, выпуская свое сознание, пока не почувствовал движение некой энергии от нас. И пошел по ее течению, пока не наткнулся на тех, кто ее потребляет.
— И кто же эти существа? — Алекс от нетерпения заерзал на стуле.
— Для нас они, как божества. Многое, что происходит с нами, является следствием их решений. Мир, который мы понимаем в пределах его границ, для них ферма, с которой они собирают урожай наших эмоций. Они культивируют нас, придумывают нам разные подпитки, чтобы мы активнее делились эмоциями, как пчелы нектаром. Уничтожают, когда мы выдаем некачественный продукт. С одной стороны, мы свободны, в той свободе, которая нам позволена, но с другой, мы абсолютно подконтрольны им.
— Какая жуть, я — курица. — Алекс наполнил рюмку. — Давайте выпьем за то, чтобы они подавились нами.
Мы чокнулись и выпили.
— А как же это навело тебя на мысль с аномалиями? — Повторил я терзающий меня вопрос.
— А вот представь, что у тебя ферма, в которой живут коровы и вдруг как-то утром, ты приходишь туда, а одна из коров и говорит тебе: Привет, Жорж! Как дела? Как семья, как дети? Что будем сегодня делать? А не прогуляться ли нам для повышения удоев по зеленым лугам, или в кино сходить, а то никогда не была. Что ты сделаешь с такой коровой?
— О, блин! Не знаю. В кино не пойду, люди засмеют.
— Зарежешь ли ты ее на мясо?
ebooksa