— Разом! Наваливаемся все разом! — скомандовал Ги Табари.
Выкрикивая ругательства, школяры дружно навалились на дверь; они упирались в нее плечами, давили, истекая потом, проклиная кабатчика, потом делали передышку, ругались между собой, споря, как лучше высадить дверь, и опять дружно наваливались. Но засов держался. Все усилия не приводили ни к чему, и наконец несколько человек сдались и стали уговаривать друзей:
— Кончайте вы это. Пустое дело.
— Нет!
— Да!
— Bigod! — выругался Франсуа. — Мы только зря потратили время. Вам эту дверь не вышибить. Давайте хоть вывеску «Свиньи» сорвите. Ну чего стоите? Действуйте!
— Да уж больно она высоко, — ответил кто-то.
Действительно, высоко над их головами на мощном крюке висел большой лист железа, служивший вывеской, и благородное животное, которое дало имя кабаку, казалось, нагло бросало вызов веселой компании.
— Сюда! — раздался крик Табари.
— Куда сюда?
— Помогите мне!
— Быстрей! Быстрей! — всполошились гуляки, решив спьяну, что на них готовятся напасть. — Не дайте им подойти!
— Что там у тебя?
— Лестница! — гордо возвестил Табари, который был слишком пьян, чтобы самому управиться с ней. — Она здесь, под крыльцом.
Притащили лестницу. Компания была охвачена сильнейшим возбуждением. Всем хотелось залезть по лестнице, и никто не желал уступать. Опять пришлось вмешаться Франсуа. Он выбрал самых крепких парней и велел им держать лестницу, потому что она оказалась слишком короткой, выбрал того, кто поднимется по ней, приободрил его, чтобы тот не боялся, и когда он был на самом верху, осведомился:
— Ну как, ухватился за вывеску?
— Ухватился, — отвечал тот. — Только будьте осторожней. Она страшно тяжелая. Отступите подальше. Берегись!
Но в этот самый миг в конце улочки показалась вооруженная палицами и пиками ночная стража с факелами в руках и, увидев школяров, бегом устремилась на них. Франсуа крикнул:
— Спускайся! Стражники! Уходим врассыпную!
— А лестница! Раны Христовы! Лестница…