Основных коридоров было три. В центральном, самом широком, имелась всего одна дверь, зато самая большая. Разумеется, запертая. В левом от него — ещё одна, поменьше, тоже запертая.
В правом жила она сама. Там дверей она насчитала двадцать семь, но лишь кухня, санузел, спальня и гардеробная были доступны ей. А ещё — дверь на лестницу, ведущую в крошечный сад: площадку в десять квадратных метров, огороженную прозрачным куполом.
Алевтина спустилась по лестнице. С удовольствием прошлась босиком по чистейшей траве, потрогала прозрачные стены.
«Ага, — подумала она. — Раз есть стены — есть куда бежать, ведь так? Но двери эти… Кругом — запертые двери! Синяя Борода?! О-о!»
Алевтина поковыряла ножом стену, но ей не удалось оставить даже царапин.
Роботы охотно летали вокруг, но просьбу «открыть хоть что-нибудь» не выполняли, только пищали возмущённо, когда Алевтина ломала их, чтобы засунуть железные лапки в еле видимые отверстия непонятного назначения.
Уставшая и злая, Алевтина наспех приняла ванну и отправилась спать.
Василевс так и не появился. Какое счастье! Может, она уснёт и проснётся? И всё? И словно бы — ничего не было?
Она поёжилась, замоталась в тонкое одеяло, расшитое цветами и невиданными тварями. Задумалась: так чего же ей всё-таки хочется: чтобы было или не было?
Даже жаль немного, если не было. Пьеса в театре была чудесная. И вполне понятная даже без слов — актёров просто захлёстывали эмоции! А конфеты? А ванна?
Ночью Алевтина несколько просыпалась. Даже хлопала в ладоши, включая свет. Комната была всё та же, чужая. Василевс пропал.
2
Он разбудил её утром, заорав на всю спальню:
— Хае, кара миа!
Алевтина так и вцепилась в одеяло. Вчера она поддалась соблазну и надела особенно роскошную сорочку — сплошные дырки и кружева!
Василевс снова был наряжен в треники с пузырями на коленях и грязноватую майку. Да и смотрел как-то нехорошо: брови хмурились, ноздри раздувались.
Алевтина быстро натянула одеяло до подбородка, но он легко вырвал скользкую ткань.
Одеяло полетело на пол, следом туда же полетела и Алевтина. Вся разница была в том, что одеяло не завизжало.
Василевс махал руками, кричал непонятные слова. Потом отнял подушку, которой Алевтина пыталась прикрыть сбежавшую из выреза сорочки грудь, схватил обладательницу голых прелестей за руку и потащил на кухню.
— Ке? — он ткнул волосатым пальцем в столешницу.