Тихое урчание кошки, сытый желудок и усталость сделали свое: Максим положил голову на диванную подушку и не заметил, как уснул. Разбудили его голоса и легкий смех. Он вздрогнул, смахнул с лица черный кошачий хвост и обернулся. В комнату входили нарядная Валерия Константиновна и пожилой импозантный джентльмен с аккуратной седой бородкой, в темно-синем дорогом костюме и при бабочке.
— Молодой человек! — Валерия Константиновна была удивлена, но вполне благодушна. — Что вы делаете в моей гостиной?
— Караулю вашу внучку. — Максим, наконец, уселся и попытался придать своему внешнему виду возможную опрятность.
— Герман Робертович, прошу меня извинить, но, очевидно, нам не удастся сегодня выпить кофе. — Валерия Константиновна протянула своему кавалеру тонкие изящные руки.
— Что вы, что вы, — зарокотал он в ответ. — Позвольте, я позвоню вам завтра. Если будет солнечная погода, мы могли бы прокатиться на «Метеоре» до Петергофа, — доносился из прихожей его голос.
— Итак, Максим Владимирович, я вас слушаю. Почему вдруг понадобилось охранять мою внучку? — Валерия Константиновна уже сидела в своем любимом кресле с высокой спинкой. И тени юного легкомыслия не было сейчас на ее лице.
Максим коротко изложил свои подозрения и не забыл подчеркнуть, что это всего лишь одна из версий.
— Да, — задумчиво протянула она, глядя куда-то вдаль, сквозь него, — я хорошо помню ту давнюю историю.
— Помните давнюю историю? То, что случилось в пятьдесят пятом?
— Именно. Мне было восемь, и я видела, как переполошилась мама, узнав о смерти тети Ани. Анна Григорьевна, ее убили первой. Они дружили еще с Харбина, и мама была в ужасе. А когда стало известно о смерти Надежды Андреевны и Зины, маму охватила паника. Она немедленно собрала нас с сестрой, и мы в тот же вечер уехали в Ялту. Всему дому мама сообщила, что мы уезжаем в Гагры. Мы с Верой сами до последнего не знали, куда едем. Бабушка в это время была в Москве, ездила на какой-то музыкальный конкурс со своими студентами и потом же из Москвы приехала к нам. Очень сердилась, что не смогла заехать домой в Ленинград за вещами. Но убийцу тогда так и не нашли.
— Да, я знаю. Я видел дело.
— Убийств больше не было, но потом еще долго по городу ходили слухи, что это дело рук китайца. Хотя китайские граждане от нас довольно быстро уехали. После того как на XX съезде Хрущев осудил культ личности, отношения у Советского Союза с Китаем испортились. Мама, по-моему, вздохнула с облегчением. Она тогда какое-то время даже боялась одна дома оставаться и в темноте по улицам ходить. Папа с бабушкой, помню, совершенно с ней измучились.
— Ваша семья была знакома со всеми убитыми женщинами?
— Да. — Валерия Константиновна мягким жестом разгладила складки на платье. — Надежда Андреевна жила с мамой по соседству в Харбине, а Зинин отец был рабочим-железнодорожником и погиб в результате несчастного случая, когда Зине было лет пять. Бабушка с дедушкой взяли их с матерью к себе, Евдокия Гавриловна помогала бабушке по хозяйству, а когда наша семья решила вернуться в Россию, они вернулись вместе с нами. У них были родственники в деревне под Тулой. Одна Евдокия возвращаться в Россию боялась, а с нашими рискнула. Потом долгие годы о них было не слышно, пока Зинаида уже взрослой не приехала в Ленинград. Она разыскала бабушку, даже, кажется, жила какое-то время у нас, пока не устроилась в общежитие.
— А мотив убийств в вашей семье обсуждали?
— Разумеется. Но об этом в доме говорили шепотом, а нас с сестрой выставляли всегда за дверь. Одно, на мой взгляд, совершенно очевидно. Все три женщины были знакомы между собой, все три проживали в Харбине и посещали один приход. Кстати, отец Надежды Андреевны был священником в харбинском храме, и после возвращения в Россию, чтобы спаси будущую семью от преследований ОГПУ-НКВД, она сменила не только фамилию, но и отчество. Да-да, сначала фиктивно вышла замуж за какого-то пролетария, потом уговорила кого-то изменить ей отчество в паспорте и только после этого вышла замуж за своего мужа. Найти ее в Ленинграде было очень непросто, но, наверное, Зина перед смертью проговорилась. Это я тоже случайно подслушала однажды.
— Но мотив всех этих убийств, как я понимаю, вам не известен?
— Нет. А теперь позвольте мне пойти взглянуть на Алису. Не возьму в толк, почему она до сих пор к нам не вышла, — поднялась Валерия Константиновна.
— У нее драма, ее Терехин бросил, — несколько бестактно пояснил Максим и тоже встал. Пора бы и ему домой. На чужом диване хорошо, а на своем в сто раз лучше.
— Бросил? Откуда вам это известно? — дама нахмурила безупречной формы брови.
ebooksa