– Это вы мне? – удивился председатель.
– Тебе, – ответил бас. – Ты что читаешь?
– Колдоговор.
– Какого года?
Председатель побагровел, прочитал первую страницу и сказал:
– Вот так клюква! Простите, православные, это я 1922 года договор вам запузыривал.
Тут все проснулись.
– Ошибся я, дорогие братья, – умильно сказал председатель, – простите, милые товарищи, не бейте меня. В комнате темно. Я, стало быть, не в те брюки руку сунул, у меня 1925 год в полосатых брюках.
Страдалец-папаша
После того как пошабашили, Василий стоял и говорил со слезами в голосе:
– У меня радостное событие, друзья. Супруга моя разрешилась от бремени младенцем мужского пола, на какового младенца страхкасса выдает мне 18 рублей серебром. На приданое, значит. Мальцу пелешки купить, распашонки, одеяльце, чтобы он ночью не орал от холоду, сукин кот. А что останется, пойдет моей супруге на улучшение приварка. Пусть кушает, страдалица мать. Вы думаете, легко рожать, дорогие друзья?
– Не пробовали, – ответили друзья.
– А вы попробуйте, – ответил Василий и удалился в страхкассу, заливаясь счастливыми слезами.
– У меня радостное событие. Разрешилась страдалица-мамаша от бремени, – говорил Василий, засунув голову в кассу.
– Распишитесь, – ответил ему кассир Ваня Нелюдим.
Одновременно с Василием получил за инфлуенцию симпатичный парень Аксиньич 7 р. 21 к.
– Радостное событие у меня, – говорил Василий, – страдалица моя разрешилась младенцем…
– Идем в кооператив, – ответил Аксиньич, – надо твоего младенца вспрыснуть.
– Две бутылки русской горькой, – говорил Аксиньич в кооперативе, – и что бы еще такое взять полегче?
– Коньяку возьмите, – посоветовал приказчик.