Без уважительного слова «госпожа». Словно чувствовала мое смятение. И пыталась ободрить и поддержать.
— Мы ведь с тобой не скажем ничего Ивонне? — прошептала я. — Наши приключения останутся только нашими?
Одно дело обводить вокруг пальца маленькую Рози. И совсем другое — Ивонну, которая бог знает сколько времени жила в доме. И знала Эрику как облупленную!
Она нипочем не поверит, что Эрика, изнеженная папина дочка, провела операцию, строя при этом всех, кто попался ей под руку!
— Но она сама увидит кровь на одежде, — прошептала Рози, тревожно заглядывая мне в глаза. — И что мы ей скажем?!
***
У Синеглазки был простой, но добротный экипаж. Коляска с откидным верхом.
И конь хороший впряжен.
Тонконогий, но сильный, злой.
Так что по городу мы прокатились с ветерком.
И почему-то мне казалось, что молва о том, куда Синеглазка везет новоявленного врача — меня, — бежит впереди нас.
Люди на улицах оборачивались на нас с удивлением.
И мне почудился даже внимательный, цепкий взгляд законника из-под лохматых бровей.
Я словно наяву услышала его сердитую воркотню:
— Не натвори глупостей, девочка!
«Не натворю», — твердо пообещала я невидимому собеседнику.
И моя совесть, разбуженная воображаемой руганью законника, затихла.
Ивонна уже вся извелась, поджидая нас с Рози.
Она сидела на крыльце, завернув хнычущего Итана потеплее, и с тревогой вглядывалась меж садовых деревьев на дорогу.
— Слава богу, госпожа Эрика! — воскликнула она, стоило только коляске Синеглазки-Кристиана затормозить у входа в дом. — А я вся извелась! Думала, с вами что дурное приключилось!