Маленькая Рози разражается рыданиями; на нее просто истерика нападает.
Она обхватывает бабушку худыми ручонками и плачет навзрыд, словно ее отправили на плаху.
Тут у любого бы сердце остановилось от жалости.
Но не у мачехи.
Старый Дом и в самом деле когда-то был величественным и прекрасным зданием.
Но со временем пришел в упадок.
А все потому, что слава у него дурная. Поговаривают, что там водятся привидения. И они, якобы, душат и убивают хозяев.
Не знаю, насколько это правда.
Но по той легкости, с какой мачеха мне передает этот дом во владение, это, скорее всего, так и есть… Что-то нечисто с этим особняком!
— Вот и бумага готова, — воркует мачеха, словно фокусник, из ниоткуда, раздобыв документы на дом. — Там все твое. И земли вокруг, и ручей, и сад…
Ее голос понижается до интимного шепота. И она почти шепчет, глядя мне прямо в глаза:
— И старое проклятье. Пользуйся, девочка. Все твое, до самой смерти. А сейчас пошла вон, с глаз моих долой! И да — сними-ка это платье. Оно слишком дорого, чтобы отдавать его какой-то нищей потаскухе!
***
В моей комнате все было вверх дном.
Даже с постели стащено красивое постельное белье.
Шкафы пусты — сестрицы уже с утра выгребли оттуда все платья, все красивые вещи.
Шкатулки валялись разломанные, словно их нарочно топтали ногами. И драгоценностей в них, разумеется, не было.
Собирать вещи практически не пришлось.
Сестры мне оставили лишь несколько ношенных сорочек да пару платьев. И те нарочно изорвали и истоптали.
Старая Ивонна и маленькая Рози следовали за мной неотступно, словно тени.