— Ты прекрасна сегодня, Мари, — хрипло поговорил он. — Красивее я никого и никогда не видел. Ты словно ожившая мечта моя.
Его ладони сжали мою талию так крепко, что мне показалось — он ласкает мою обнаженную кожу.
— Инквизитор! Не много ли вы себе позволяете? — я нашла в себе силы возмутиться, но не ответить на поцелуй — нет. Не нашла.
Он поцеловал меня в очередной раз долго и страстно, уронив себе на руки, подавляя всякое мое сопротивление, разжигая в моем сердце такой же пожар страсти, какой горел в его собственном.
И мне оставалось лишь постанывать, сгорая от желания, ласкать его волосы, его лицо, его плечи.
«Да я с ума сошла!» — мелькнуло в моей голове, когда я почувствовала его жадные губы на своей груди. А его пальцы — поглаживающими округлость сквозь платье.
— Нет-нет, Эван! — вскричала я, изо всех сил постаравшись освободиться из его рук.
Вышло это легко, на удивление легко.
Ах, что за выдержка у инквизитора!
Он не неволил меня, даже когда у него от страсти мутился разум!
Он не хотел причинять мне боли даже нечаянным насилием. Словно я бабочка, неосторожное прикосновение к которой может поранить хрупкие крылья.
— Почему нет, Мари? — произнес он хрипло. — Ты ведь тоже этого хочешь. Я слышал, как ты трепещешь в моих руках от желания. Я чувствовал, как твое тело страдает, не получая самого сладкого, что может дать мужчина женщине.
— Нет смысла вам врать, инквизитор, — произнесла я, с трудом переводя дух и прибирая рассыпавшиеся волосы. — Все так. Вы сгораете от страсти, но и я… я тоже.
— Но?..
— Но у нас с вами договор.
Эван рассмеялся, замотал головой.
— Ах, Мари. Есть ли в мире сила, прочнее вашего слова?
— Вероятно, есть, инквизитор, — ответила я. — Но…
— Но мы могли бы пожениться прямо сейчас, — перебил меня он. — Мы в ратуше. Забыла?
— Что? — ахнула я, оглянувшись. — Сейчас?..