Двуликие

– Где книга?

– О какой книге идет речь? – невинно спросила Карленна.

– Ты знаешь.

– Не знаю.

Принцесса сложила руки на груди и отошла в сторону, дав охотнику простор для погрома. Дант Гарс подошел к кровати.

– Где книга, Карленна?

Одним взмахом он перевернул постельное белье и перину. Книги под кроватью ожидаемо не оказалось, и охотник кивнул сопровождающим его стражникам. Те принялись обшаривать комнату. С каждой минутой, проведенной в поисках, Дант Гарс мрачнел. Карленна вспомнила его грязную улыбку, с которой он обычно говорил: «Я приду к тебе вечером», и рассмеялась, когда сравнила ее с нынешним выражением лица, полным разочарования.

– Я же говорила, у меня нет никакой запретной книги, – холодно резюмировала принцесса, когда стражники направились к выходу.

Дант Гарс не ответил. Не оборачиваясь, он хлопнул дверью. Карленна окинула взглядом развороченную комнату и позвала слуг. Девушка прислонилась спиной к подоконнику и наблюдала, как горничные наводят порядок, расставляют вещи по местам и пытаются вернуть на место книжную полку, которую охотник со злостью раскурочил перед уходом. Принцессу потрясывало, и она не сразу вспомнила, что надо найти Роберта и узнать, куда он дел злосчастную книгу.

Глава 58

Условие

В первый раз, когда пленник открыл глаза, он увидел паука. Тот, словно зависший в воздухе сухой лист, спускался с потолка на своей паутине и отчаянно перебирал лапками, как если бы полз по невидимой стене. Внезапно паук начал чернеть. Вместе с ним чернел и потолок, и стена, и нить паутины. Мутная пелена застилала пленнику глаза и не отпускала, пока он не подчинился забытью.

Вскоре паука не стало. Он исчез вместе с ажурной паутиной, чья-то рука позаботилась о порядке в доме. Смотреть пленнику стало не на что, но и сон пока не спешил забирать его. Подкрадывалось другое чувство: холодное, тревожное, болезненное. Оно туманило рассудок и приносило мучения. По телу словно рассыпались осколки, которые двигались внутри, и их острые грани впивались все глубже. Пленнику показалось, что рукой он дотронулся до чего-то теплого и влажного. Рука тряслась, пока он пытался приподнять ее и рассмотреть побагровевшие кончики пальцев. Бордовая капля упала на одеяло, и он забылся.

Лихорадка поедала пленника. Пальцы покалывало так, будто он их отлежал. Юноша дрожал от озноба, теплое одеяло не спасало. Он почти ничего не соображал и часто проваливался в бред: представлял себя пауком, который ползет по стене, и потому высовывал руки и ноги из-под одеяла и перебирал ими в воздухе. Потом на секунды приходил в себя, и подступал стыд. От пленника плохо пахло. Если говорить точнее, пахло отвратительно. Рядом с кроватью стояло ведро с нечистотами. Он старался не поворачиваться к тому краю кровати, но мерзким запахом напиталась уже вся комната.

«Замок…»

Замок в мыслях пленника представлялся как нечто расплывчатое, далекое. Как полузабытое прошлое, которое он силился вспомнить, но не мог.

Очередное пробуждение ознаменовалось резкой болью, пронзившей все тело пленника. Те самые осколки, с которыми он отождествлял свою боль, будто разом захотели вырваться из него наружу, прорезая плоть. Пленник хотел закричать, но был так обессилен, что выжал из себя только слабое мычание, не передававшее и капли того, что он чувствовал сейчас.

Он открыл глаза, чтобы понять, явь это или сон.

Рядом на стуле сидела девушка. Длинный розовый локон щекотал пленника по плечу, пока она орудовала ножом. Все лезвие было в каплях его крови. Юноша задергался.

– Ну-ка лежи спокойно! – рассердилась девушка.