Забег к концу света

– Они повесили Мэнни… – выдохнула я.

Мисти только покачала головой, и мы вместе вошли в здание.

Сначала мы отправились к Коллинзам. Наши шаги отдавались эхом, пока мы поднимались по внутренней пожарной лестнице, ориентируясь лишь с помощью фонариков смартфонов. На лестнице пахло плесенью и заброшенностью. Мы поднялись на двадцать первый этаж и вышли с лестничной площадки. Единственное окно на этаже в конце темного коридора оказалось разбито вдребезги, и было видно, что дождь регулярно заливает помещение. Ковер заплесневел и омерзительно вонял. Входная дверь в квартиру Коллинзов была приоткрыта и скрипнула, когда Мисти толкнула ее.

На дорогом белом ковре виднелись грязные следы ботинок – мародеры уже явно побывали здесь, но были довольно разборчивы. Некоторые ящики были выдвинуты, но в целом мебель совсем не пострадала – очевидно, это было дело рук «охотников за сокровищами», а не просто стихийный вандализм. Ветер свистел в разбитых окнах, заставляя занавески колыхаться. Стебли некоторых комнатных растений провели последние двадцать лет, отчаянно пытаясь добраться до окон в поисках солнечного света и влаги. Они были похожи на змей, обвивших кресла и диваны, и при взгляде на них у меня мурашки побежали по коже.

Ступая за Мисти медленно и осторожно, я осматривала квартиру. Книжный шкаф в гостиной был цел, аккуратные ряды книг стояли нетронутыми вот уже двадцать лет. Сверху их покрывал слой влажной пыли, но названия на корешках еще можно было разобрать. Это была классическая «Книжная полка избирателя-республиканца»: полное собрание сочинений Тома Вулфа, включая оригинальное издание «Костров амбиций» в твердом переплете; все, что когда-либо было написано Айн Рэнд; «Свобода выбора» Милтона Фридмана и его супруги Розы; и куча книг, написанных ведущими «Фокс Ньюз», такими как Билл О"Рейли и Гленн Бек. Я криво усмехнулась, заметив на нижней полке «Живую историю» авторства Хиллари Родэм Клинтон[38].

– Полагаю, это был подарок, – сказала я Мисти, указывая на нее.

Девушка насмешливо фыркнула:

– Само собой. Там даже есть автограф: «Старли от Хиллари». Мой дядя Морти подарил ее маме на день рождения, просто чтобы побесить ее. Сработало, конечно! Дядя Морти – тот еще леволиберальный говнюк. Но моя мама все-таки оказалась той, кто посмеялся последним – когда Хиллари проиграла выборы.

Родителей Мисти – или, по крайней мере, их тел – в квартире не было.

– Вероятно, они добрались до Убежища, – предположила Мисти.

Пройдя через пустую квартиру, я подошла к спальне Оза. Осторожно переступив порог, я вновь увидела на стенах всю атрибутику «Рейнджерс» – плакаты, вымпелы и свитера в рамках, только теперь их яркие красные, белые и синие цвета поблекли от времени и пыли. И тут я кое-что заметила – маска вратаря исчезла. Та самая жуткая маска с подписью вратаря «Рейнджерс», которая была разрисована в цвета американского флага. На том месте, где она находилась в нашем времени, в пыли остался круглый след – как бледное пятно на стене после того, как сняли картину, много лет висящую на одном месте. Я нахмурилась, размышляя: кто-то недавно был здесь и забрал маску вратаря…

Бам!

Дверь за моей спиной захлопнулась. Я резко обернулась, и мой пульс подскочил. Неужели это был ветер? Или что-то еще? Я уже потянулась к дверной ручке, когда слабый дребезжащий звук заставил меня снова обернуться и посмотреть на спальню.

Звук шел из гардеробной Оза.

Мои глаза расширились, а сердце начало коло…

Внезапно с громким треском дверь гардеробной Оза распахнулась, и оттуда с воплями выскочили три темные фигуры с занесенными кулаками. Их главарь бросился на меня с неподдельной яростью и замахнулся кухонным ножом.

Глава 34

Нападение

Я закричала, когда меня опрокинули на кровать Оза. Первый из трех нападавших запрыгнул сверху. Он был крупным мужчиной, и я почувствовала, как его вес придавил меня к кровати. Он размахнулся и с воплем нанес удар ножом мне в грудь. Я подняла руки в жалкой попытке защититься и зажмурилась.

Но ничего не произошло. Никакой жгучей боли. Никаких кровавых ран. Затем крик мужчины медленно перешел в сдавленное кудахтанье, затем в смех, глубокий злой смех, который я узнала: смех Гриффа О"Ди.