Я пробралась в комнату, осторожно переступая через ее творения, и присела на кровать.
– Это… Прости меня, пожалуйста.
– Спасибо, но ты должна извиняться не передо мной.
Она все еще не смотрела на меня, сосредоточившись на желтом квадратике в руках. Ее пальцы ловко складывали и поворачивали фигурку.
– Мне кажется, и перед тобой тоже.
– Да, я тоже есть в этом списке. Я, мама, папа, Рози, Сара, Брайан…
Интересно, как она узнала про Брайана?
Да и Сьюзан тоже.
Она потрясла головой.
– Это твоя чокнутая подружка. А она-то, наверно, думает, что вытащила джекпот, заведя себе такого друга. Бедняжка.
У меня сжалось сердце.
– Это ты о чем?
– Ты надежная. И милая. И ты не понимаешь, что это значит, потому что самой тебе никогда не нужна была такая подруга. Ты не понимаешь, как это важно.
Тэрин подняла сложенную птичку в воздух, и острые края ее крылышек загорелись в лучах солнца. Я вспомнила про голубя на кулоне у Сьюзан: она не снимала его с шеи.
– И поэтому ты думаешь, что быть хорошей подругой – это идти у нее на поводу и не говорить, что она себе вредит.
– Ты ее даже не знаешь.
– Нет, но я знаю, каково это – чувствовать, что теряешь контроль над собственной жизнью. И я знаю тебя. Если хочешь помочь кому-то, кто так себя чувствует, то не надо с ними соглашаться, Кэдди. Как раз наоборот.
Я отчасти понимала, что она хочет сказать, но другая часть меня – упрямая, дерзкая – была уверена, что Тэрин неправа. Если я не буду соглашаться со Сьюзан, что это изменит? Она все равно бы поехала в Рединг, со мной или без меня. Не то чтобы она нуждалась в моем разрешении или одобрении.
Я не знала, что сказать, поэтому сказала единственное, что пришло мне в голову:
– Мне жаль.