— Разумно.
— Меня в книжный взяли работать, прикинь? Я уже и забыла, что значит вставать в семь утра. Платят, конечно, копейки, но мне нравится. Людей посреди недели не так много. Я даже читать начала.
Я удивленно смотрю на нее.
— Что? Чака Паланика вот недавно начала.
— Вот это тебя, мать, прижало. Менять жизнь, так менять.
Из коридора послышался звук открывающейся двери. Я напрягаюсь. Сердце ускоряется.
Тася подхватывает бокал и мимоходом целует меня в щеку.
— Все будет хорошо, не волнуйся. Марина тебя любит.
Тася тихо выходит из кухни. Я сажусь за стол и складываю руки на коленях, как примерная школьница.
В дверном проеме появляется Марина. Она упирается в меня взглядом и резко останавливается, как будто налетела на стену.
— Привет, — смотрю ей в глаза.
Она едва заметно хмурится и делает безразличное лицо. Подходит к столу и со скрежетом выдвигает стул. Садится боком. На меня не смотрит.
— Привет.
— Как ты? Я пирожные привезла с чистым составом. В них калорий меньше, чем в твоих протеиновых батончиках.
— Спасибо.
Даже не смотрит на них. Зажала ладони между колен. Под глазами едва заметные тени, замазанные консилером. Губы обветрились.
Лед между нами ранит. Как же я хочу все вернуть. В голову лезут дурацкие фразы про разбитую чашку, которую невозможно склеить. И доверие, которое невозможно вернуть.
Но я все-таки постараюсь.
— Твои фотки больше не гуляют по интернету. Можешь не волноваться. Друг Влада все подчистил. Мне жаль, Марин, что так получилось.
— Друг Влада? — Марина поворачивает голову и пристально смотрит мне в глаза. В них читается вызов.