— Тебе не кажется? — Передразнивает меня Артур, скорчив рожу, и швыряет бокал в стену.
Я тяжело выдыхаю. Вся обстановка давит на меня. Пространство будто заражено Павловым.
Он вскакивает и отходит к окну. Стоит какое-то время, перекатываясь с пятки на носок. Я молчу: мне некуда сегодня торопиться.
— Так любишь свою девочку, что готов связаться с моим отцом? — Спрашивает уже спокойнее, глядя на ночной город.
— Не твое дело, — расставляю ноги и упираюсь в колени локтями, — Не хрен было соваться к Марго.
Он поворачивается ко мне и усмехается.
— Ты отдаешь мне оригинал и больше никогда не отсвечиваешь на нашем пути, а я не лезу в жизнь твоей семьи.
— На нашем пути! Ты меня разочаровываешь, Владик. Так приторно, что я сейчас блевану.
Я молчу и продолжаю давить его взглядом.
— И где же гарантии? — Продолжает Павлов.
— Их нет. Тебе придется поверить мне на слово. Людей же судят по себе, поэтому тебе придется несладко.
Павлов уходит и через пару минут швыряет передо мной диск и флешку.
— Подавись, сука, — впивается в меня глазами. — Но, если информация о закрытой клинике просочится в сеть, я тебя придушу собственными руками. И это не метафора, Владик. — Артур снова скалится.
Я сгребаю все со стола и иду на выход. Мне не понять, любит Артур мать или больше презирает за слабость. Хищники не умеют сочувствовать тем, кто не так силен, как они.
— Валил бы ты подальше, Павлов.
Он показывает мне средний палец и снова отходит к панорамным окнам. Я выхожу из номера. На душе светло и пусто. Гелю не вернуть, и мне придется принять этот факт, но я могу еще успеть стать счастливым.
Эпилог
— Влад, веди себя прилично, — смеюсь и уворачиваюсь, но это не помогает: блузка уже расстёгнута наполовину. Влад покрывает поцелуями шею и грудь, жадно лапает меня за бедра.
— Ну, что, Влад? Ты уже сколько меня на сухом пайке держишь? — Заглядывает мне в глаза и снова возвращается к шее. Порочно лижет ямочку между ключицами. Я глажу его шею и затылок. Притягиваю его к себе, противореча своим словам.