Мне хочется послать его в задницу с непрошенными советами, но привитое мамой уважение к семье Поповых не позволяет мне этого сделать. Поднимаю на него глаза. Он ест вареники с вишней, обильно макая их в сметану. Уголок губ запачкался. Придвигаю к нему салфетницу и отстраненно рассматриваю его. У Олега ухоженные руки с аккуратными ногтями, красная, клетчатая рубашка, чистая кожа. Он ловит мой взгляд и игриво улыбается, обнажая зубы:
— Ну, так придешь?
— Я не знаю, Олег, сессия скоро, да и настроение не очень. Извини. — Отодвигаю от себя поднос с посудой и проверяю на телефоне время. Еще нужно пережить три пары.
— Так тогда обязательно нужно прийти. Развеешься, как следует. Я могу и Марину тоже позвать, если хочешь. Я, кстати, на стрижку записался.
— Почему, кстати? — Намеренно игнорирую его предложение касательно Марины. Чувствую, что, если начну развивать эту тему, то заплачу или швырну в кого-нибудь поднос.
— Тебе же моя прическа не нравится, вот я и решил постричься. — Олег потягивается, и это тоже бесит меня.
Поздравляю, Марго, скоро на людей кидаться начнешь.
— Не помню, чтобы я такое говорила. — Бормочу рассеянно, потому что в столовую заходят Никитин, Бусаев и Соколов. Слежу за ними, глядя поверх плеча Олега, трусливо пригнувшись. — Прическа должна нравиться только тебе. Что подумают другие — неважно. — Говорю, не отрывая глаз от троицы.
С каких пор они обедают с простыми смертными?
«Хоть бы не заметил, хоть бы не заметил», — твержу про себя, но это имеет обратный эффект. Влад занимает место за столом рядом с Бусаевым, и наши взгляды встречаются. У меня бегут мурашки по предплечьям: становится не по себе от его прищура. Не могу поверить, что целовалась с Соколовым, доверяла, чувствовала в нем родственную душу. Сейчас Влад смотрит мне прямо в глаза. Синий взгляд острый, как бритва. Полосует, не щадя. Я с большим усилием выдерживаю зрительный контакт. Влад слегка поворачивает голову и смотрит на Олега, вздергивает подбородок. Вся его поза выражает враждебность и напряжение. Отвожу глаза и снова возвращаюсь к нему. Светлые волосы аккуратно причесаны на пробор, голубая рубашка выглядит безукоризненно — ни единой складочки, серые классические брюки и часы на запястье. Он выглядит старше и серьезнее. Не чувствую в нем ни малейшей искорки тепла. Это отзывается болезненным покалыванием в груди. Я понимаю, я бы тоже была обижена на его месте, но я приняла решение, так будет лучше.
Тим поворачивается и тоже смотрит на нас. С трудом концентрируюсь на диалоге с Олегом. Пытаюсь вспомнить, о чем мы только что говорили. Олег ведет ладонью по волосам и с улыбкой отвечает:
— Не говорила, что не нравится, но я заметил. Я тоже хочу к Дню рождения апгрейднуться. Почему бы не сменить прическу? Марго, пообещай, что подумаешь на счет моего приглашения, ладно?
— Ладно. — Щеку печет от настойчивого внимания Соколова. Забираю с соседнего стула сумку, беру поднос со стола и поднимаюсь. — Пока.
— Пока, Маргаритка. Жду твое сообщение с положительным ответом. — Кричит мне в след Олег, а я раздосадованно морщусь: Влад сто процентов все слышал.
Около пяти прибиваюсь к дому. Кажется, весь день глыбу на себе таскала: болит поясница, шея, ноги. Сбрасываю обувь и бреду в ванную.
— Маргаритка, потерпишь часик? — Мама выглядывает из кухни. — Боря написал, что в пробку попал. На Северной дорогу ремонтируют. Сейчас приедет, и уже все вместе поужинаем, хорошо?
— Я не голодная. — Отвечаю я и сразу же прикрываю за собой дверь, потому что на мамином лице появляются признаки тревоги, а это плохой знак — последует вереница вопросов.
Долго умываюсь холодной водой. Отправляю свитер в стирку и мажусь кремом. Колпачок вылетает из рук и закатывается под тумбочку. Это становится последней каплей на сегодня. Я сажусь прямо на коврик и плачу, в основном, от усталости и непонимания, что делать дальше.
Вспоминаю наш последний разговор с Владом и снова плачу. Ощущение, что я сама лишила себя чего-то очень хорошего, что только начало давать первые ростки в душе.
Я сидела в сквере рядом с институтом. Выбрала уединенную скамейку рядом со старой елью. Равнодушно ковыряла носком кроссовка рыхлую землю. Весенний ветерок обдувал лицо и шею. Вокруг вроде все то же самое, а предвкушение чего-то хорошего бесследно исчезло.
ebooksa