- Очень странно. Я и Лиссе так сказала, может, он сошёл с ума или поэт – кто их разберёт, безумцев и поэтов? Кто же в здравом уме верит в это всё?!
- А Лисса?
- Ох, она такая впечатлительная! Она поверила сходу, стала спрашивать, можно ли снять проклятие. А он ответил: не снять, а вытащить, потому что оно – отравленная игла под кожей. То, что может взорваться в любой момент.
- Что он имел в виду?
- Не знаю. Под кожей, точно было. И яд. И взрыв... Я не думала, что тут может быть что-то серьезное. Думала, что это просто глупости, как поэты говорят. Преувеличивает, говорит… иносказательно. И последнюю пару месяцев дочка стала меньше говорить о нём, повеселела. У меня камень с души спал... да верно рано. Лисса найдётся, господин мальёк?
Слёзы продолжали катиться по её лицу, я молчала и Эймери молчал, продолжая вертеть в руках спицу и поглаживать по руке мать Лиссы Чайти.
***
Был всего только полдень, когда мы вернулись в центр Флорбурга, остановились на середине моста. Я крошила булку толстым крикливым уткам, а Эймери смотрел в небо, сунув руки в карманы плаща.
- Что думаешь? – не выдержала я.
- Мальёка Симптака не лишили дара, более того, позволили жить среди людей как простому человеку. И он жил: имел работу, женщину… возможно, не одну. За это всё он должен был заплатить немалую цену.
- Его… – я невольно покраснела. – Мать говорила, что его сделали… бесплодным.
- Это не та цена, – Эймери посмотрел на меня. – Хортенс, мы целиком и полностью во власти отдела научной магицины. Да, кто-то там кричит про гуманность, но любая гуманность в отношении нас чем-то оправдана! Что он им дал такое, что получил взамен так много?
- Ну-у… – я задумалась. – Он работал на них.
- Я тоже работал! Много раз! И не только я. Хортенс, ради такой свободы большинство из нас пошли бы на многое. И его дар был не таким уж… специфическим. Четвёртой или Двадцатой они стали бы идти на уступки… возможно. Но не остальным.
- Участие в какой-то экспериментальной программе, – вспомнила я. – А что. Например, придумали какой-то препарат, который постепенно делает из скверного неодарённого. Или что-то в этом роде.
- Да он сам бы стал принимать такой, ещё и доплатил бы!
- Ты бы стал?
- Если бы не болезнь… Конечно, стал бы, – твёрдо сказал Эймери. Посмотрел на меня. – Если бы у меня только был шанс…
Я уронила оставшуюся булку в воду. Губы у него были холодные, и руки, мягко обхватившие моё лицо, тоже.
Под ними проплывали лодки, по мосту и по набережной вдоль канала шли люди, но мне не было до них никакого дела.