— Не такой, как все.
Адаму нравится. С обыкновенными людьми что-то не так. Они — не самые лучшие существа в мире.
Картинка все еще висит на холодильнике месяцы спустя, когда отец собирает всех четверых детей после ужина. Они набиваются в берлогу, устланную измочаленным ковром с бейсбольными трофеями для детей, самодельными пепельницами и целыми курганами скульптур из макарон. Все ложатся на пол вокруг отца, который горбится над «Карманным путеводителем по деревьям».
— Нам нужно найти для вас маленького сиблинга.
— Что такое сиблинг? — шепчет Адам Эммету.
— Маленькое дерево. Типа молодое.[11]
Ли фыркает:
— Вовсе нет, тупица. Сиблинг — это ребенок.
— Задницу понюхай, — отвечает Эммет. Образ такой богато анималистический, что Адам пронесет его в коридоры зрелости. Эта краткая перепалка навеки останется в его памяти, в ней будет мало воспоминаний о его сестре Ли.
Отец говорит всем прекратить и выдвигает кандидатов. Есть тюльпанное дерево, быстрорастущее, долгоживущее и с яркими цветами. Есть маленькая тонкая черная береза с отслаивающейся корой, которую можно пустить на каноэ. Тсуга напоминает большой шпиль с кучей маленьких конусов на нем. К тому же она вечнозеленая, даже под снегом.
— Тсуга, — объявляет Ли.
Джин спрашивает:
— Почему?
— А мне обязательно нужно объяснять?
— Каноэ, — говорит Эммет. — Почему мы вообще должны голосовать?
У Адама так краснеет лицо, что веснушки почти исчезают. Чуть не плача от груза чудовищной ответственности, пытаясь спасти других от ужасной ошибки, он кричит:
— А что если мы неправы?
Отец продолжает листать книгу:
— Что ты имеешь в виду?
Джин отвечает. Она переводила слова младшего брата еще до того, как тот научился говорить.