Она украшает кабинет всем украденным, о чем не знает мама. Чемодан, покрытый наклейками: «ИНСТИТУТ КАРНЕГИ», «ГЕНЕРАЛ МЕЙГС», «НАНКИНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ». Кофр с непроизносимым именем на нем. На ее столе — фотография двух людей в рамке, предположительно — бабушки с дедушкой, держащих фотографию троих необъяснимых внуков. Рядом — такая же фотография-внутри-фотографии: три расово неопределяемых девочки чопорно сидят на диване, притворяются истинными уитонками. Старшая, кажется, готова силой занять свое место в обществе. Она вырубит любого, кто подумает, что она потерялась.
По стенам офиса, как классический фриз, идет свиток отца. Неправильно подвергать картины воздействию северо-западного солнца, скудные лучи которого пробиваются сквозь большое окно. Неправильно мазать клеем обратную сторону столь древнего и редкого предмета искусства. Неправильно оставлять бесценную реликвию там, где любой ночной уборщик может скатать ее и засунуть в карман комбинезона. Неправильно вешать ее там, где она напоминает Мими о самоубийстве отца каждый раз, стоит ей только поднять глаза.
Кто попадает в ее кабинет впервые, часто спрашивает о Буддах в вестибюле Просветления. Она слышит отца в тот день, когда он впервые показал ей свиток. «Эти люди? Они пройти финальный последний экзамен». Бывают дни за рабочим столом, в яростном профессиональном успехе, когда она поднимает глаза на свиток, отвлекаясь от волны чеков и расчетов, и видит, как получает ту же оценку, что и отец. Когда под грудью тянет и Мими кажется, что она тонет, она смотрит в окно на свою рощу, где три недолго свободных и диких девочки собирают шишечную валюту на берегах древнего озера. Иногда Мими успокаивается. Иногда почти видит человека — тот сидит на корточках и записывает все, что можно сказать об этой площадке для кемпинга, в своем многословном блокноте.
Коллеги ходят к ней как в столовую — когда она не ест столетние яйца. Сегодня в ее меню сэндвич с курицей, безопасно для всех этносов. Трое других менеджеров и один залетный из Кадров раскидывают покер с грошовыми ставками. Мими — за. Она за любые игры с бессмысленным риском и временным забвением. Единственное условие: командирское кресло — ее.
— И чем распоряжаемся, командир?
Она машет на окно.
— Видами.
Остальные отрываются от карт. Щурятся, пожимают плечами. Ну ладно — мелкая аллея за пустырем, с деревьями. Эка невидаль на Северо-Западе — деревья. Они тут на каждом пригорке, друг другом погоняют, подползают, небо заслоняют.
— Сосны? — предполагает вице-президент по маркетингу.
Менеджер контроля качества, который жаждет должность Мими, объявляет:
— Орегонские.
— Орегонские сосны долины Уилламет, — говорит Человек-Британника, директор научных исследований.
Карты порхают над столом. Столбики монет сменяют хозяев. Мими ощупывает нефритовое кольцо. Она носит его резьбой вниз, чтобы никто не соблазнился отрубить ей палец, решив его украсть. Поворачивает кольцо. Искривленная шелковица — дерево, что ей досталось, когда сестры делили имущество отца, — вращается вокруг пальца. Ладонь тянется к сдающему — Мими вся в игре.
— Давай уже. Играть не с чем.
Опять пустая рука. Она снова поднимает глаза. В ее личный лес льется синий полдень. Солнце гранит вспышки на медянке игл — тысячи фонарей астрального света. Большая динозаврья чешуя на стволах сменяет оттенки рыжего, терракотового и коричного. Менеджер контроля качества, которому так нужна ее должность, говорит:
— Когда-нибудь нюхали кору? Ваниль, — отвечает он сам.
— Это сосна Жеффрея, — объявляет Человек-Британника.
— Вы посмотрите, кто у нас эксперт. Опять!
— Не ваниль. Скипидар.
— Я вам говорю, — продолжает Контроль Качества. — Орегонская сосна. Ваниль. Я на курсах учился.