— Не всего-то, ладно. Но все равно… это ведь не лечится никак, ты же знаешь. А тут за одну ночь… как будто не было…
— Я рада… правда, очень рада…
— Я-то как рад.
Поддавшись порыву, я тянусь и ерошу его волосы. Он подставляет лицо, чешется, ласкается… Славный и какой-то такой… безопасный, что ли? С каких пор он стал… безопасным?..
— Спасибо, что заботишься обо мне… что вчера… заботился обо мне.
— Могу еще разок-другой позаботиться, — фыркает он мне в ладонь и юрко проводит языком между пальцев.
— Пока не надо.
— Ты обещала, помнишь?
— Не сейчас, ладно?..
— Я подожду.
Ладно, он не безопасный. Он шабутной, вечно наводит шороху и суету — но совершенно не представляет угрозы. В отличие от Мара, он все время держит в тонусе — и в чем-то это, наверное, хорошо.
До вечера я остаюсь в постели — ватное тело наотрез отказывается подниматься. Раш остается со мной — и весь день таскает мне наверх то сладости, то попить, то еще что… давно забытое или, если совсем честно, никогда толком и не познанное чувство поднимается откуда-то из глубины, наполняя ослабевшие и разболтанные внутренности чутким и чуть пузырящимся теплом.
Мар возвращается поздно ночью, когда я уже успела привести себя в порядок и снова легла. Раш дремлет — или делает вид, кто его разберет? Тур тихонько присаживается на край постели и отводит волосы от лица. Я трусь носом о его ладонь и улыбаюсь, когда он едва ощутимо вздрагивает в ответ.
— Как ты?
— Хорошо… честно…
— Я там мазь принес… потом если нужно…
— Спасибо…
— Раш?..
— Вел себя прилично.