– Открывай, живо! – сквозь зубы велел Севир, и его голос задрожал. Даже нижняя губа затряслась, из-за чего слова получились невнятными.
– Я не могу, – бестолково повторила Лика. – Я не знаю, как её открыть.
– Врёшь! Бесценная, не открывшая собственную шкатулку? Вздор! – воскликнула рейна.
– С тебя не спустят глаз, пока ты не откроешь эту проклятую шкатулку! Отец! Ты же видишь, она лжёт! Чего ей стоило засунуть мой дар в шкатулку, зная, что мы не сможем ничего сделать!
– Клянусь вам, я ничего не крала, шкатулка принца была пустой, я клянусь вам!
– Довольно! Мне это надоело! Лика Пейран будет заключена под стражу!
– Пожалуйста, не надо! Она лишь девочка! – взмолился Матар.
Дора молчала.
– Стража!
– Нет, я прошу вас, давайте всё обсудим! – но Матара оттеснили в сторону.
«Сейчас меня снова уведут! Что же делать?»
Лика отшатнулась, и у неё закружилась голова. Но вдруг в мыслях всплыли слова, услышанные в клетке. Лика, от страха не почувствовав боли, прикусила губу, поцеловала крышку шкатулки, оставив на ней выступившую каплю крови, и крикнула:
– Я требую равного суда!
Шкатулка преобразилась: вокруг неё зави́лись бордовые клочья света, похожие на туман.
Стало тихо. Лика, тяжело дыша, смотрела то на принца, то на родителей, то на Стефана, ища в их лицах хоть какую-то подсказку. Она понятия не имела, что означали её слова.
– Как ты смеешь… – начал принц, но его перебил Стефан.
– Тихо! Молчи! – его голос исказился от страха. Сглотнув, Стефан поднял руки и закончил: – Она бесценная и имеет полное право просить о подобном.
– Это же безумие! – запротестовала рейна. Она побледнела, но показалась скорее рассерженной, чем напуганной.
– И это не отменяет её права! – строго сказал Стефан, и никто не посмел пререкаться с ним.
Лика не знала, что будет дальше. Все явно чего-то от неё ждали.