– Наши традиции не кажутся вам странными?
– Какие именно? – Ренфел едва пригубил вино.
– В юности принцы управляют целой ветвью, а становясь старше, оседают в каком-нибудь крупном городе, как когда-то Стефан стал отцом Илассета. А в старости, когда их разум слабеет, они выбирают занятие по душе. Сорон, например, был отличным оружейником.
– Таков порядок вещей в Ародане, – мягко сказал Ренфел. К вину он больше не притрагивался.
«Думает, что яд в вине? Какой наивный».
– Ах, если бы вы могли понять боль матери. Если мы не найдём дар Севира, какой позор его ждёт на съезде!
Она допила вино, отставила бокал и посмотрела на Ренфела.
– Что ж, полагаю, не стоит ждать возвращения отца города. Думаю, Стефан уже забыл об этой встрече.
– Как пожелает моя рейна, – всё ещё с напряжением в голосе сказал Ренфел.
Элезарет улыбнулась и протянула левую руку. Ренфел, не отведя взгляда от рейны, прикоснулся губами к её кольцу.
Она не знала, успевали ли люди что-то понять. А может, чувствовали привкус или запах, головокружение или боль? Наверное, это больно, когда останавливается сердце?
Ренфел побледнел, схватился за грудь и обмяк. Вьюга, как и предупреждал отрицатель, была связана с хозяином и испытывала то же, что и он, поэтому свалилась на пол.
Кольцо обожгло палец Элезарет холодом, и она сжала кулак. В глазах потемнело, комната стала серой, из углов полезли щупальца тумана. Женщина почувствовала подступающее удушье. Тень Ренфела – белёсая и мутная – оторвалась от тела.
Сорок. Тридцать девять. Тридцать восемь.
Элезарет с трудом вдохнула и крикнула, и голос будто продрался сквозь толщу густой смолы:
– Ты знаешь, где дар принца Севира?
– Нет, – губы призрака едва шевельнулись, но это короткое слово прогремело рёвом сотни медных труб.
Туман сгущался. Тридцать два. Тридцать один.
– Ты знаешь, как найти дар принца Севира?
– Искать.